Реквием по сердцу
Шрифт:
– Только в больницу, - говорит она.
– Не подходит. Меня от них тошнит.
– Тогда в отель. Тебе нужно смыть с себя кровь, если и вправду не хочешь попасться.
Идея была одобрена, и мы остановились у ближайшего маленько загородного отеля.
Пока Катя оформляла нам комнату, я сидел в машине, и только после её звонка, застегнув куртку, пошёл во внутрь.
Свет был тусклым, что было нам на руку.
В номере я сразу
– Старую одежду засунь в пакет и забери с собой. Её надо сжечь, - говорит Катя.
Она сидит по-турецки на кровати и пьёт кофе. Рукой указывает на тумбочку, на которой лежит ещё один стакан. Беру его и сажусь рядом.
– Спасибо за одежду.
– Пожалуйста, - пожимает она плечами.
Допиваем кофе в тишине.
– Соня говорила, что ты сделал ей предложение.
– Да...она согласилась.
– Это тоже говорила, - грустно улыбается она, - я была так рада за вас...Думаю, Соня была бы отличной мамой.
Почему она заговорила об этом?
– Мы не обсуждали это.
– Ты не знал?
– тихо спрашивает она.
– О чём?
Но она молчит.
– Катя, скажи мне.
Она всхлипывает, и я вижу, что в уголках её глаз заблестели слёзы.
– Соня ждала ребёнка, - говорит она.
Просто тупо смотрю на неё и как идиот, хлопаю глазами. Мне не послышалось? Соня была беременна?
Мне казалось, что больнее уже быть не может. Но вот она правда - бьёт не слабее любого твоего противника на ринге.
Не в силах больше оставаться на месте, я иду к окну.
– Почему она не сказала мне?
– Боялась, что ты подумаешь, и решишь, что она выходит за тебя, только потому, что беременна.
– Б**** - ору я и дальнейший поток слов сплошь ругань и мат, а ещё и удары по всему, что попадается под руку.
– Прекрати, - слышу я крик Кати, - нас сейчас выгонят отсюда или вызовут полицию.
Она подходит ко мне вся в слезах и крепко обнимает. Её руки напоминают мне о худеньких ручках Сони, и закрыв глаза, я чувствую, что неконтролируемые слёзы катятся по щекам. Обнимаю её в ответ. Она слегка отстраняется и смотрит мне в глаза. Не знаю, что движет мною, ярость и гнев или же боль и отчаяние, но я впиваюсь в её губы, и она отвечает с такой же настойчивостью. Нет, это даже не страсть. Банальный способ отвлечься от боли на некоторое время.
Стаскиваем молча друг с друга одежду и оказываемся на кровати.
Всего лишь отвлечься.
Нам обоим это нужно.
Глава 46
Утром мы не говорим друг другу не слова. Мне хочется попросить у неё
– Чёрт возьми!
– вслух выругиваюсь я, - ни хрена это не нормально. Катя...
– Что? Я не виню тебя ни в чём. Да, мы поступили подло и ужасно, мы потеряли свою любовь, но мы-то живы. Все имеют право на ошибку.
– Я живым себя не чувствую, - признаюсь я.
– Ты и не выглядишь как живой, - шутит она, - сколько ты не спал?
– За всё это время только несколько часов и сегодня ночью.
– Хоть что-то.
Она отказалась от моего предложения довезти её до дома и вызвала себе такси.
Я тоже поехал домой.
Очередная неделя пролетела незаметно, но иногда казалось, что мир замер и время остановилось. Каждый день словно на автопилоте. Из дома никуда не выхожу, ем то, что лежит в холодильнике или в полках. Всё начало раздражать, даже белый цвет кухни и тёмная спальня. Телефон разрывался от звонков, но я никого не хотел слышать и видеть.
Иногда я сам звонил Тимуру, но и он сбрасывал.
Почему я так и не почувствовал желанного облегчения от своей мести? Почему мне кажется, что всё было зря? Каждый день говорю, что завтра возьму себя в руки, но на следующий день, и через день, я всё также продолжаю изображать из себя мёртвого человека в живом теле.
Единственное моё утешение - это последняя связывающая меня ниточка с Соней, через её подругу.
Катя приходит почти каждый день и никто из нас не вспоминал о случившемся в отеле. Мы просто разговаривали или молчали. Немного легче, когда рядом есть понимающий тебя человек.
Катя уже месяц не ходит на учёбу, когда я спросил у неё почему, она ответила:
– Не хочу видеть эти лицемерные рожи. Будут ходить, и изображать скорбь и сожаление, но им всем плевать. Они ненавидели нас с Серёжей за то, что мы были вместе так долго, когда сами они терпели полный крах в отношениях. Они ненавидели Соню за её скромность и красоту. Ты не поверишь, Ислам, люди могу простить человеку абсолютно любой грех, глупость, лень, пошлость, скверный характер, но они никогда не простят человеку красоту. Парни ненавидели за то, что не могли завоевать, а девушки за то...не знаю, наверное, за то, что хотели быть ею. Но они не знали её. Не знали всё то, что ей пришлось пережить. На что ей приходилось идти ради брата и его счастья. Она просто забыла о своей жизни, думала, что её задача - это только забота о брате. Ни один из них бы не пережил такого. Она была сильной, - под конец она снова начинает плакать.
– Сейчас это не важно, Катя. Пусть думаю и делают, что хотят. Они и вполовину не так хороши, как были Сергей и Соня. Никогда не будут.
– Я не знаю, что мне делать сейчас. Чувствую себя так, будто в лабиринте застряла, думаю о том, как однажды из него выберусь и как это будет прекрасно, думаю о будущем, чтобы избежать настоящего, живу именно этим воображением будущего...Но оно никогда не наступает.
– Однажды наступит...
– Должно, - с надеждой повторяет она.