Реквием
Шрифт:
Соррелл никогда раньше не носила платьев, не говоря уже об обтягивающих фигуру. Ее любимая футболка с группой «Нирвана», рваные джинсы и потрепанные кроссовки сегодня пропали. Она разрешила Эшли нанести немного подводки на веки и туши на ресницы. Ее губы накрашены в яркий, порочный красный цвет. Соррелл всегда была красивой, без тени сомнения, но сегодня вечером, стоя на этой чрезмерно причудливой кухне, все остальные девушки в комнате бледнеют по сравнению с ней. Они выглядят тусклыми и желтоватыми — увядающие одуванчики, кажущиеся совершенно обычными рядом с нежной
Короче говоря, от Соррелл чертовски захватывает дух.
Взгляд девушки скользит по комнате, разномастные глаза встречаются с моими, и ее улыбка превращается в нечто большее, когда внимание Соррел удерживается на мне. Эшли что-то говорит ей, но она слишком занята, глядя на меня, чтобы ответить. Через секунду Эшли толкает ее локтем, и Соррелл вздрагивает, возвращая взгляд к подруге.
В одну секунду я греюсь на солнце, прогретый до костей жаром ее внимания, а в следующую брошен в холодную пустошь, лишенный единственной вещи, способной поддержать меня. Эшли Райнер хуже всех.
Говоря об Эшли, она пытается налить себе выпить из кучи алкоголя на кухонном островке, но один из парней, наблюдающих за игрой, говорит ей, что сначала нужно заплатить налог. Другими словами, сначала нужно выполнить одно из заданий. Она достает из вазы сложенный листок бумаги и разворачивает его. Вызов отстойный. Покажи самую постыдную фотографию на своем телефоне или еще какая-то хрень. Эшли передает свой телефон группе, на экране появляется ее фотография топлесс. Девушка не смущена. На самом деле, выглядит чертовски самодовольной из-за этого. Соррелл закатывает глаза на свою подругу, смеясь вместе с остальными, когда Эшли быстро выпивает свой напиток.
Однако Соррелл не выглядит такой уж воодушевленной тем, что играет в их дурацкую игру, когда ей говорят сунуть руку в вазу с вызовами.
Девушка осторожно выбирает листок бумаги, разворачивает его и кладет на островок.
Эшли читает вызов вслух, чтобы все слышали.
— Кто сейчас самый горячий человек в комнате?
Побледнев, Соррелл приобретает цвет только что выбеленной простыни.
— Я думала, это должны были быть «вызовы»?
Боже.
Она такая чертовски сногсшибательная.
Я не могу отвести от нее глаз.
Парни, отвечающие за игру, — два идиота из футбольной команды — толкаются и ругаются, о чем-то спорят, но я не обращаю на них внимания. Однако они привлекают мое внимание, когда один из них называет Соррелл «девочкой-волком». Она всегда была чувствительна к своим глазам. Всегда ненавидела, когда люди комментировали или делали замечания в их адрес. Я думаю, что ее глаза чертовски завораживающие, но Восс никогда не нравилось, когда люди указывали на то единственное в ней, что так явно выделяет ее из толпы. Я делаю мысленную пометку позже выбить этому парню его гребаные передние зубы.
Сегодня Соррелл даже не вздрагивает от старого прозвища, которое преследует ее со средней школы. Она берет стопку с алкогольным желе и выпивает. Затем улыбается и указывает пальцем через кухню.
— Он.
Случайный чувак, которого я никогда раньше не видел, указывает на
— Я?
— Нет. Позади тебя. — Крошечная, дразнящая улыбка приподнимает уголки рта Восс.
Все оборачиваются и смотрят. И довольно быстро понимают то, что я уже понял: она говорит обо мне.
— Черт возьми, Мерчант. Я был уверен, что она выберет меня. Почему бы тебе не найти другое место, где можно спрятаться, ублюдок? — ворчит один из парней из футбольной команды.
Бейсболка «Сиэтл Маринерс» ударяется о дверцу шкафа рядом с моей головой — почти уверен, что она должна была попасть мне в лицо. Я игнорирую это пренебрежение. Мои глаза прикованы к Соррелл.
Дом мог бы быть в огне.
Я мог бы быть в нескольких секундах от того, чтобы в меня врезалась машина.
Мог бы быть в нескольких шагах от того, чтобы сойти с края обрыва.
И все равно я не смог бы отвести от нее взгляд.
Соррелл — самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел.
Медленно делая глоток виски, я наслаждаюсь жаром, разгорающимся за моей грудной клеткой, но на этот раз это не от алкоголя. Это от осознания того, что теперь между мной и Восс что-то изменилось. С тех пор как она вернулась, между нами все было странно. Натянутое напряжение гноилось там, где раньше его не было. Легкость, которая раньше существовала между нами, была своего рода комфортом, который существует между братьями и сестрами. Электричество, которое обрушилось на нас за последние пару недель, было совершенно другим. Я знал это. Соррелл это знала. Я сказал себе, что даю ей время вернуться к жизни в Самнере, позволяю ей привыкнуть к «Туссену». Я держал рот на замке, боясь, что если что-нибудь скажу или сделаю шаг, то разрушу нашу дружбу.
Соррелл только что проявила храбрость ради нас обоих, и, черт возьми, мой член сейчас тверд.
Медленно улыбаюсь ей поверх края своего бокала, и это ошибка, потому что я вижу огонь в ее глазах, то, как девушка втягивает нижнюю губу в рот, смачивая ее, и первобытная часть моего мозга кричит.
Заполучить ее.
Схватить ее.
Сделать ее своей.
Предъявить на нее права.
Она моя.
Моя.
МОЯ.
Черт, я должен убраться отсюда, пока не натворил чего-нибудь крайне противозаконного. Медленно поворачиваюсь и выхожу из кухни, звук моего пульса отдается в ушах, заглушая глухие басы музыки в холле.
Я уже на полпути к лестнице, когда чья-то рука опускается мне на плечо, разворачивая меня.
Щеки Соррелл покраснели. Она дышит так часто, что кажется, что ее сиськи в любую секунду могут вырваться через верх ее обтягивающего платья. Боже, ее кожа чертовски идеальна. Безупречна. Цвет свежих сливок и алебастра. В ее глазах пляшут электрические искры, такие чертовски странные и чудесные. Соррелл никогда раньше так на меня не смотрела.