Реликт 0,999
Шрифт:
Рахматов точно ждал этого вопроса.
— Подъезжайте сейчас.
7. Одна из миллионов
После сообщения Рахматова Щёткин незамедлительно вылетел на Землю.
В кабинете президента ВКБГА плавали рыхлые клочья сигаретного дыма. Шеф аномалийщиков с пониманием относился к маленьким слабостям своих подчинённых. Особенно, если объяснялись эти слабости необходимостью сосредоточиться. Как раз сейчас повод тому был — объяснял доктор путано, то и дело сбивался на медицинские термины или латынь.
— Злокачественные опухоли в большинстве своём отличаются, так называемым, инфильтративным ростом, то есть, прорастая
— Нельзя ли всё же поближе к ФАГу? — взмолился молодой и нетерпеливый начальник отдела наноразработок Лёша Лоханкин.
— Простите, но я месяцами слушал об Универсуме и Конструкторах, — сердито фыркнул Бердин. — Мысль, пришедшая мне ещё в ординатуре, заключалась в том, нельзя ли каким-то образом перевести опухолевый рост из разряда инфильтрирующих в разряд экспансивных.
— То есть, соорудить вокруг опухоли капсулу, я правильно понял? — уточнил Рахматов.
— В общих чертах верно. Капсула заключает опухоль внутри себя, не позволяя ей распространяться дальше. К тому же, не страдают окружающие ткани. Бывает, конечно, злокачественные образования прорастают сквозь стенки капсулы, но всё-таки мы выигрываем время. Как вы понимаете, время это шанс! В те годы я сумел зажечь своей идеей моего хорошего знакомого, физика по образованию, Никиту Авдотьева. Именно он предложил формировать капсулу не из клеточного материала, а из определённых полей. Я не силён в его части работы, знаю лишь, что он экспериментировал преимущественно с торсионными полями. Наши совместные труды уже стали приносить плоды, когда Авдотьев эмигрировал. Исследование закончено не было.
Как уже говорил, в вопросах физики я полный профан. Продолжить поиск самостоятельно не смог. Тем не менее, я убеждён, что такие капсулы создавать можно! Более того, в процессе исследований мы добились ошеломляющих результатов. При должных условиях поражённые ткани, заключённые в торсионную капсулу, начинают регенерировать! Это мог быть прорыв в лечении не только онкологии, но и целого ряда других заболеваний! — Голос Бердина взмыл к потолку и разлетелся по просторному кабинету многократно повторённым эхом.
— Это прекрасно, — согласился Щёткин — однако, причём здесь глобальные аномалии?
Доктор возбуждённо потёр ладони.
— Исследования показали, в торсионном
— Вы хотите сказать…
— Не решусь что-то утверждать, — перебил доктор — но при некотором воздействии в капсулах восстанавливались не только ткани человеческого организма, но и минералы, растения, обретала первоначальные свойства заражённая почва. Возрождалась микрофлора! Любая материя возвращалась к своему естественному состоянию, стоило задать исходные параметры.
Бердин поколдовал над транслятором, в воздухе закружился увядший стебель.
— Вот один из записанных нами экспериментов, — прокомментировал он. — Artemнsia absнnthium обыкновенная, проще говоря, полынь горькая. Безусловно, запись велась в режиме замедленной съёмки. Весь эксперимент занял около недели.
Пожухлые тёмные листья чуть заметно колыхнулись и начали наливаться сочной зеленью.
— Ничего себе! — восхитился никогда не скрывавший своих эмоций Лоханкин. Остальные молчали.
— Как видите, хронометраж прямой, — на всякий случай обратил внимание собравшихся на таймер Леонид. — Я не собираюсь никого вводить в заблуждение, пуская запись с конца до начала.
Через минуту над излучательной панелью, как ни в чём не бывало, зеленел великолепный представитель Artemнsia absнnthium.
— Почему вы не обратились в компетентные организации? — спросил Щёткин. Говорил он спокойно, но лицо его покрылось багровыми пятнами — верный признак крайнего раздражения.
— Я не обратился? — возмутился Бердин. — На протяжении многих лет я стучался во все двери. Просил, уговаривал, требовал! Мне отвечали, что масштабные проекты требуют весомых вложений, а их, учитывая сложившуюся ситуацию, на медицину нет. Исследования не были доведены до конца.
— Медицину! — воскликнул Лоханкин. — Неужели вы не понимали, что открытие может касаться не только медицины?!
Взгляд доктора стал колючим.
— Я врач, — отчеканил он. — Исследования были нацелены на решение конкретных задач. Более того, вынужден настаивать, тема борьбы с онкологическими заболеваниями должна и далее оставаться ведущей. В противном случае, я отказываюсь передавать данные. Я знаю, только ваш Комитет способен сейчас повлиять на ситуацию, найти специалистов и средства, чтобы довести начатое. Именно поэтому я требую, чтобы работы в области медицины не были вычеркнуты из списка первостепенных задач.
— Уж не шантаж ли это? — плотоядно прищурился Щёткин.
— Назовите, как хотите, — Леонид набычился. — Честно говоря, мне терять нечего.
— Ну, ну! — поспешил вклиниться в намечающуюся перепалку Рахматов. Разговор грозил зайти в тупик. — Разве кто-то говорит, что медицина будет забыта сразу после передачи результатов вашей с Авдотьевым работы? Думаю, исследования могут идти параллельно. Обязуюсь лично принять участие в разработках, касающихся медицинских вопросов.
— Рушан, время… — попытался возразить Лоханкин, но, поймав взгляд того, осёкся.
— Да, и ещё… — доктор уселся в кресло и, не отрывая глаз от покачивающейся перед ним полыни, произнёс. — Надеюсь, именно в этом заключалась возложенная на меня Инженерами миссия. Я её выполнил. У меня масса забот, крайне не хотелось бы от них отвлекаться.
— Я тоже надеюсь, — взял себя в руки Щёткин. — Одного не могу понять, доктор, почему вы раньше молчали? Ведь ассоциации очевидны, — он кивнул на два лежащих рядом снимка.
Лицо Ильи Муромца смягчилось.
— Кое-кто помог увидеть мне в гибнущей планете свою пациентку. И не просто увидеть, а в полной мере почувствовать свою связь с ней. Свою ответственность, если хотите. Простите уж за патетику.