Реликт (том 1). Непредвиденные встречи
Шрифт:
— В общем-то, у каждого интрасенса это чувство проявляется по-своему, ведь мы не только «читаем» мысли, но чувствуем эмоции, психо-фон. Отрицательные эмоции окружающих у меня, например, чаще всего вызывают ощущение злобного шепота, а положительные — видения весенней капели, паутинки, летящей по ветру, или цветущего луга… по-разному.
— Понятно. А сейчас ты… когда я оглянулся, ничего не почувствовала?
Девушка посмотрела за спину Берестова.
— Ты… поэтому оглянулся?
— Показалось, что кто-то странно так хихикнул, знаешь, с насмешкой и пренебрежением.
Не сводя с Ратибора взгляда, Анастасия
— Извини, это я так… идем, на нас все смотрят.
— Это потому что ты мокрая, — сказал Ратибор хмуро, чтобы скрыть поднявшееся волнение.
Уже в зале метро рация в ухе безопасника вдруг пискнула голосом Умника:
— Оперу-прима от опер-секунды: перекличка служб в двадцать ноль-ноль по средне-солнечному. Персональные контакты нежелательны.
Ратибор подобрался, с сожалением освобождаясь от приятных грез, и привычно глянул на браслет; рубиновые цифры высветили одиннадцать сорок семь по средне-солнечному времени, у него оставалось до указанного срока еще тринадцать минут.
— Что, запас времени иссяк? — спросила Настя.
— На поцелуй хватит, — ответил Ратибор серьезно.
Часть вторая.
ВЕЧНОСТЬ ОТКРЫВАЯ.
Железовский
Предел допустимой обороны
Прошло несколько минут, прежде чем Железовский перестал хватать воздух ртом, зелень в глазах исчезла, а в тело, рыхлое и легкое, вернулись вес и сила.
Старею, подумал он флегматично, год назад я бы увернулся от такого выпада. Или переборщил с настройкой ответных программ?
Он поглядел на застывшего в двух метрах тренера-инка, улыбающегося вполне естественно, виновато и смущенно, как человек, искренне осознающий свое превосходство.
Нет, старею. И никакой оптимайзинг уже, наверное, не поможет дотянуть до былых кондиций.
Железовский вызвал в стене зеркало, поднял руку, глядя, как буграми вспухают мышцы. Усмехнулся, вытягивая губы трубочкой. «Роденовский мыслитель»… Интересно, кто первый назвал меня «мыслителем»? Слава богу, парень был с головой, могли ведь прилепить и кое-что похлеще… Эрберга его профессионалы за глаза прозвали «статуей командора», а Кий-Короната в разговоре величают просто и со вкусом; «корочун»{50}! Железовский снова усмехнулся. Интересно, почему у Ратибора нет клички? На самом деле, почему?
Наверное потому, ответил он сам себе, что все чувствуют в парне дремлющую силу. Пока дремлющую, может быть, но силу. И вообще в человеке, в мужчине, окружающими наиболее ценится сочетание интеллекта и действия, счастлив тот, у кого гармония в этом смысле от природы. У Ратибора, правда, иногда случаются перегибы в действии, но это по молодости лет…
— Что разулыбался? — проворчал Железовский, поворачиваясь к партнеру. — Сгинь, исчадие ада!
Тренер-инк — «динго», конечно, с наведенной сенсомоторикой, сгинул. Аристарх взглядом привел помещение в порядок, снял трико и стал под душ. Через несколько минут вылез, пшикнул озонной струей и прошел на рабочую половину служебного модуля, сел за рабочий стол. Выбрал программу и превратил помещение в беседку в парке. Еще через минуту в «беседку» вошла Забава Боянова. Села напротив,
— Поднимал тонус?
— Старею, — вместо ответа буркнул Железовский. — Как-никак девяносто восемь.
— Не прибедняйся, старик. В пересчете на годы хомо ординарис тебе около сорока, это возраст не мальчика, но мужа.
Железовский ухмыльнулся, представив чувства Берестова, узнай тот, что возраст начальника — без малого век.
— Я знаю, о чем ты подумал, — кивнула Боянова. — Не пора ли на покой или, по крайней мере, в синклит старейшин? Ты прав, мне — самое время. Закончу работу с Конструктором и уйду… А на свое место буду рекомендовать тебя.
Железовский долго сидел неподвижно и молча, как изваяние.
Думал. Пси-обмен собеседников продолжался, их пси-поля были близки по оттенкам эмоций в нюансам содержания, и поэтому они понимали друг друга без слов, хотя «чтением мыслей» назвать этот «разговор» было нельзя. В обычном порядке и Забава, и Аристарх пользовались для мысленных переговоров — наиболее оперативного способа связи — пси-рациями, как и остальные оперативники безопасности и все люди вообще, но если случалось что-нибудь экстраординарное, могли общаться и без помощи аппаратуры, мысленно, при сосредоточении и большом расходе нервной энергии.
— Как там твой опер? — прервала молчание Боянова.
— Нормально. Изредка пытается выйти за рамки оператора — из-за избытка сил и желания быть на острие атаки. Справится.
— Он в самом деле не понимает, что самостоятельные действия для опера такого масштаба исключены?
— Понимает, но…— Железовский хмыкнул. — Мало кто знает, кроме тех, кто прошел это, насколько скучна работа опера! У Ратибора больше возможностей, чем у простого координатора тревоги, вот он и находит себе оперативные ходы вроде похода к Гиппарху или к «серым людям» в Такла-Маканский заповедник. Кстати, на заседании Совета ты промолчала, когда обсуждали кандидатуру.
— Подумала — пусть попробует этого хлеба, может, ты и в самом деле видишь дальше?
— Иногда, — серьезно кивнул Железовский. — Интрасенс в нем растет, хотя и медленней, чем хотелось бы.
— Боюсь, когда мы вплотную подойдем к «роковой черте», он будет не готов, и тогда за работу ответишь ты.
— Отвечу. — Слово, тяжелое и твердое, под стать облику комиссара отдела безопасности, упало, как глыба камня.
Из панели стола вылез стержень с алой каплей света, в столе тихо просвистел вызов. Железовский оторвал от стержня алую каплю и посадил на ухо, вытянул из стола клипс пси-рации «спрута», подцепил на второе ухо, «ушел» в разговор с неведомым абонентом. Закончил разговор через минуту, глянул на гостью:
— Нужен твой совет. На том материке создано «Общество по спасению Конструктора» со штаб-квартирой в Нью-Потомаке, активно включившееся в кампанию по запрещению строительства Т-конуса. Инициатор создания «общества» неизвестен, но предполагается, что это один из наших новых подопечных, так сказать, «возвращенцев с того света».
— Экзосенс?
— Этот термин применим только к людям, получившим свои экстраспособности под воздействием внешних факторов, а «возвращенцы» — не люди, информкопии… хотя с другой стороны нет смысла затевать схоластические споры — кого и с какой натяжкой можно называть человеком.