Рельсы жизни моей. Книга 2. Курский край
Шрифт:
Холодильники прибыли поездом на станцию Михайловский Рудник, и хотя номинально продавались через недавно построенный универмаг, в сам магазин их не везли, а распределяли прямо на станции. Из универмага для этого приехала заведующая отделом бытовой техники. Покупатели вручали ей свои талоны и деньги – стоимость холодильника. Ни о какой доставке не было и речи, каждый выкручивался, как мог.
Первым к вагону подъехал водитель Иван, который до сих пор на меня косился и не здоровался. Я не стал к нему подходить. К тому же я уже договорился с ещё одним покупателем, слесарем нашего цеха Чекрыгиным, что мы постараемся найти водителя, который сразу отвезёт обе наши покупки.
Чекрыгин был парнем бойким, «пробивным» и разговорчивым. Он легко уговорил Николая отвезти наш груз. Время в этот раз было рабочее, и нам лишь пришлось заехать в автотранспортный цех, чтобы диспетчер на путевом листе сделал нужную отметку. Мы благополучно довезли свои покупки, а водитель отказался взять с нас какую-либо плату.
Мы сразу же распаковали холодильник. Он был с одной дверцей, небольшой морозильник размещался вверху. Для открытия дверцы требовалось приложить немалое усилие. Назывался он «Ока-3» и был выпущен Муромским заводом имени Орджоникидзе. Мы сразу включили его в сеть. Работал он не слишком громко, мне приходилось слышать холодильники, шумевшие куда сильней. И что нас радовало больше всего – свою функцию он выполнял безукоризненно. Теперь мы могли не беспокоиться за сохранность скоропортящихся продуктов в тёплое время года.
Постепенно мы рассчитались со своими кредиторами, не забыв поблагодарить за помощь в трудную минуту. А «Ока» прослужила нам тридцать три года. За это время единожды поменяли лишь прорезиненную прокладку на дверце.
Как-то ещё в зимнее время главный энергетик поручил мне ночное дежурство на подстанции, снабжавшей стройплощадку ГОКа. Нужно было определить, сколько электроэнергии расходуется строителями дробильной и обогатительной фабрик в период с пяти вечера до восьми утра. Никакой фиксирующей аппаратуры на подстанции не было, и чтобы следить за приборами и записывать данные, нужен был живой наблюдатель.
Подстанция была занесена снегом. На ней уже давно никого не было. Внутри находилась небольшая дежурка. Там оказалось холодно, но никаких обогревательных приборов не было. Я обнаружил лишь электрическую розетку и переносную осветительную лампу мощностью в 150 ватт. Я включил переноску в розетку, а лампу опустил в пустое железное ведро, устроив себе таким образом импровизированный обогреватель.
Приборы учёта размещались в двухметровых ячейках шагах в двадцати от дежурки. Каждые четверть часа я выходил из дежурки и записывал показания счётчиков. Так продолжалось до утра. Затем я собрал все данные и от руки нарисовал график расхода электроэнергии за пятнадцать часов. Передал всю собранную информацию Оленеву.
– Спасибо, – сказал он мне. – Эти данные были очень нужны. Поезжай домой. И завтра на работу можешь не выходить.
– Вам тоже спасибо за доверие. Тут что ни работа, то всё новое, – усмехнулся я.
В то время я продолжал заниматься проектированием здания цеха. Мне даже дали помощницу – Наталью Мартинсон, жену одного из руководителей среднего звена комбината. Его я знал ещё по общежитию. А Наталья была родом из Свердловска, но в Железногорск они приехали из Абакана, что в Хакасии. Эти три дня она просидела без работы, поскольку делала только то, что поручал ей я.
В
В доме, к которому мы подошли, было две квартиры. Рядом располагались небольшие приусадебные участки. Зашли внутрь. Нас встретил Геннадий Гаряшин, работавший начальником сетей. Видимо, он приехал раньше нас на служебной машине. Меня удивило, что хотя Гаряшин и Чернов в Железногорск переехали вместе с одного предприятия, Геннадию так быстро удалось получить жильё.
Мы посмотрели матч, дружно болея за нашу команду, которая, конечно, выиграла. Затем мы с Володей поехали в Михайловку – он тоже в это время жил там. Впрочем, месяца через три-четыре и Чернов получил временное жильё в городе по улице Ленина в доме номер три. Мы же мужественно ждали, когда подойдёт наша очередь на новую квартиру.
Тучи пришли, откуда не ожидали. Хозяйка дома, в котором мы прожили больше года, внезапно заявила:
– Говорят, вам в моём доме не нравится, дом плохой? Идите тогда на все четыре стороны, я более благодарных квартирантов найду.
Для меня это стало неожиданностью. К тому же я не понимал, за что она на нас обиделась. Однако это выяснилось довольно быстро. Оказалось, соседка, живущая напротив, как-то поинтересовалась у Раи, как нам живётся. Не ожидая подвоха, Рая рассказала, что всё у нас хорошо, за исключением нескольких мелочей. Вроде того, что через щели сверху иногда сыплется земля, которой утеплён потолок. Как-то раз она даже попала в глаза малышу. Соседка не преминула уколоть нашу хозяйку – пересказала ей наши жалобы, приукрасив их и ещё что-то добавив от себя.
Эта история стоила мне немало нервных клеток. Сначала я искал жильё в Михайловке. Вроде, нашёл, но переселяться очень не хотелось. Обратился к Оленеву, рассказал, что моей семье негде жить и упрекнул:
– Вы же обеспечиваете жильём тех, кто пришёл на работу позже меня.
Оленев никак не отреагировал на мои слова, и мне пришлось пойти к заместителю директора по кадрам и быту Сироте. Я знал, что рядом с общежитием, в котором я прожил полгода, построено и готово к заселению семейное общежитие.
– Как насчёт «семейки» на Курской, 15? – спросил я у чиновника. – Нельзя ли временно выделить мне там комнату?
– У вас же семья – пять человек, – ответил Сирота. – Вы же в одной комнате не поместитесь.
Так мне ничего добиться и не удалось. А в тот дом через некоторое время заселили строителей, приехавших из Болгарии.
Тем временем Рая встретилась с дочерью нашей хозяйки, Клавдией Видулиной. Они были приятельницами, и Рая постаралась объяснить ей, что не имела в виду ничего плохого, когда рассказывала соседке о снимаемом нами доме. Кажется, ей удалось убедить Клаву, и та пообещала поговорить с матерью и успокоить её. Подружка сдержала своё обещание, и хозяйка нас больше не тревожила. В общем, моя жёнушка, бывшая косвенной причиной всех этих треволнений, сама же всё и уладила.