Ремарк и оригами
Шрифт:
— Мы всё понимаем, — заверил Роберт. — Такой ворох разнообразной и неожиданной информации свалился на вашу бедную голову…. Поэтому мы, будучи людьми, безусловно, гуманными и человеколюбивыми, уходим. То есть, сперва вы, док, рассказываете о мисс Джуди Смит-Осборн и даёте нам возможность пообщаться с ней, а после этого мы, сказав «спасибо», покидаем клинику «Триест»…. Договорились?
— Хорошо, будь по-вашему, — расстроенно засопев, согласился Висконти. — Нарушу, так и быть, правила врачебной этики…. Что вас конкретно интересует?
— В каком часу
— В одиннадцать сорок пять утра. Примерно через полчаса после её задержания.
— Почему именно в вашу клинику?
— Джуди наблюдается у нас с тринадцатилетнего возраста. При ней всегда находится специальная карточка «Триеста» — на случай, аналогичный вчерашнему.
— Только наблюдается?
— Наблюдается и, естественно, лечится.
— Какой у неё диагноз?
— Биполярное аффективное расстройство.
— Понятно…
— Расшифруйте, пожалуйста, для нас с Инни, — попросила Танго. — Не все же такие знающие и подкованные, как наш «маньячный» инспектор Ремарк.
— Пожалуйста, — криво усмехнулся главный врач «Триеста». — По-другому это недомогание называется — «маниакально-депрессивный психоз». Так, надеюсь, понятнее? Для данного заболевания характерны аффективные состояния пациента — маниакальные, гипоманиакальные, депрессивные, а иногда и смешанных состояний, при которых у больного наблюдаются быстрые смены симптомов мании и депрессии. Зачастую также наблюдается и синдром деперсонализации, либо симптомы депрессии и мании одновременно. Например, тоска со взвинченностью и беспокойством, либо эйфория с заторможенностью — так называемая непродуктивная мания. Возможны и многообразные варианты смешанных состояний…. Как оно вам?
— Внушает, спора нет. И даже очень, — успокоившись, уважительно протянула Инни. — А можно, уважаемый эскулап, ознакомиться с…м-м-м, с бумагами?
— То есть, с врачебной картой Джуди Смит-Осборн?
— Ага, с ней самой.
— Нельзя. Вы, гости непрошенные и зубастые, совсем уже обнаглели, — рассердился Висконти. — Им, понимаешь, позволили укусить себя за палец, а они так и норовят — всю руку оттяпать.… Ну, вопросы, наконец-таки, закончились? Пошли, отведу вас, липучек, к мисс Смит-Осборн. Правда, не знаю, зачем вам это надо. Совершенно бесперспективное и бесполезное, на мой взгляд, мероприятие…
Они покинули кабинет главного врача через другую дверь, расположенную за креслом Висконти, и спустились по лестнице на второй этаж.
«Хитрый и осторожный доктор, просто-напросто, не захотел, чтобы мы ещё раз прошли мимо палаты с капитаном Тихоновым…. Почему — не захотел? Наверное, на всякий случай. Мол, уже и не знает, чего ещё ожидать от таких назойливых и приставучих посетителей. Оно, впрочем, и правильно. Наблюдательностью и необузданной фантазией наша троица, слава Богу, не обделена…».
Пройдя по запутанным коридорам второго этажа, они остановились у очередной «стеклянной клетки» свободной от мебели — только в самом центре палаты на полу располагалась
Сильвио Висконти несколько раз постучал костяшками пальцев правой руки по стеклянной стене, покрытой круглыми отверстиями, и позвал — на удивление ласковым и вкрадчивым голосом:
— Мисс Смит-Осборн. Вставайте. К вам пришли посетители. Хотят задать несколько вопросов…. Эй-эй! Вставайте…
Джуди встрепенулась, с трудом села и обернулась на голос — в её глазах лениво плескалось тёмное безумие, а из уголков рта стекала вязкая светло-зелёная слюна.
Неловко проведя по подбородку рукавом больничной курточки, девушка монотонно забормотала:
— Оригами. Ненавижу всех этих бумажных журавликов. Ненавижу навсегда. Гадины японские. У них такие твёрдые и острые клювы. Больно. Очень больно…. Оригами. Ненавижу всех этих бумажных журавликов. Ненавижу навсегда…
Глава одиннадцатая
Размышления, сомнения, совещания…
Девушка, побормотав с минуту, вновь опустилась на толстую циновку, перевернулась на спину и, устало разбросав руки в стороны, замолчала.
— Вы были правы, док, — признал Роберт. — В таком состоянии мисс Джуди не может являться надёжным источником информации…. Но вы же нам сообщите, если больная пойдёт на поправку?
— Обязательно и всенепременно, — заверил Висконти. — Не сомневайтесь, господа и дамы. Я же, как-никак, являюсь законопослушным гражданином Австралии. Кроме того, Майкл Поспишил и Томас Смит-Осборн — люди мне не чужие. То есть, являлись таковыми при жизни…
— По поводу мистера Смит-Осборна, отца Джуди. На сегодняшний вечер, как я понимаю, назначены его похороны?
— Были намечены, но уже отменены. Мне утром звонили из похоронного агентства, и я им всё подробно объяснил, мол, мисс Джуди не сможет — по объективным и уважительным причинам — присутствовать на этом скорбном мероприятии. И расписываться в официальных бумагах (например, в квитанции о получении тела отца из морга), она не в состоянии…. Похороны, конечно, отменили, а мёртвое тело поместили — до лучших времён — в холодильник. То есть, до тех пор, пока мисс Джуди не выздоровеет окончательно и не выйдет из «Триеста». Либо до момента появления в Сиднее других близких родственников покойного…. Ну, а что дальше? На сегодня, смею надеяться, наше общение завершено?
— Завершено, — согласился Роберт.
— Тогда говорите обещанное «спасибо».
— Спасибо, — приветливо улыбнулась Танго. — Но мы же ещё встретимся, милый Сильвио? Я имею в виду, в частном и приватном порядке? Чтобы, например, немного поболтать об итальянской живописи?
— Конечно, встретимся, — напыжился — бойким и горделивым петушком — главный врач клиники «Триест». — Но только при одном непреложном условии.
— При каком?
— Если платье, в котором вы, мадам, придёте на нашу следующую встречу, не будет длиннее этого.