Ремесло Государя
Шрифт:
– Вот так и вся жизнь: даже поесть без помех не дадут.
– Очередным кивком выдворил караульных из шатра и уперся скучающим взором в Керси.
– Докладывай.
У Керси язык отнялся. Ну и - как быть? Если бы его высокопревосходительство пошел бы в наступление, взялся бы кричать, стыдить, винить, угрожать - тогда бы Керси нашелся с ответными возражениями, а сейчас? О чем докладывать? Может быть, так и спросить его: о чем, мол, докладывать? Нет, это бы выглядело неумной и наглой выходкой, сие не годится. И молчать нельзя, и сказать как
– Виноват, ваша светлость.
– Виноватых казнят.
– И замолчал герцог. А глаза такие скучные тусклые, словно бы и не полыхали только что алчным огнем над обгладываемым окороком.
Молчит и Керси, в то время как душа его подвывает от ужаса и умоляет, склоняет хоть к каким-либо объяснениям...
– Язык проглотил? Ну, что ж... Тогда и суда не надобно, и так все ясно. Тогда, как говорится, по законам военных времен, я, главнокомандующий имперскими си...
– Дозвольте слово молвить, ваша светлость?
– Перебивать старших нехорошо, грех: ведь я уже совсем было настроился приговор объявить. Ладно, молви, рыцарь. Надеюсь, ты хорошо все обдумал. Молви и помни: кол тебе, конечно же, в любом случае не грозит, однако и на повышение в чине рассчитывать не советую. Две рыцарские головы за одно утро - оно, конечно, непростительный расход, тем не менее, государь милостив, он умеет прощать справедливых, таких как я.
– Дуэль имела место быть, ваша светлость, это да. Но зова к завтраку еще не было и...
– Керси решил, что в этом месте не лишним будет сделать паузу, но он опять не учел хитромудрой опытности Когори Тумару: тот и не подумал прерывать возникшее молчание, тупо изучал крючки на камзоле юного рыцаря.
– Вот.
– Что - вот?
– Ну... как бы присягу мы с Ломнери не нарушали...
– 'Как бы присягу'! Мерзавцы!
– Когори Тумару наконец-то прорвало. Юноша оказался выдержан и хитер, такого рановато казнить, надо попробовать подобраться к его тайне с другого боку. Когори Тумару побагровел от ярости, рука его пошарила слепо и вместо платка уцепила хлебный ломоть, который немедленно прыгнул в разверстую пасть. Брань стала чуть глуше и невнятнее.
– Молокососы! За одно это 'как бы присяга' хорошо бы вас обоих вздернуть на первом же суку! Даром, что у вас одна шея на двоих осталась! Горули безмозглые, теребень будуарная, сопляки!
В сердце юного рыцаря постепенно возвращалось тепло, а само оно медленно, толчками, поднималось из низин живота на место, где ему и положено быть. Кричит - значит, добреет, авось и не...
– Следы заметал? Его высочество покрываешь?
– Всесильный вельможа вдруг вновь стал ровен и спокоен, на толстых устах улыбка, в глазах мороз.
– Ч-что?..
– Я говорю, хитрец, что ты допустил в своих расчетах одну маленькую ошибку. Я, чтобы время попусту не веять, даже и ждать не буду, пока ты спросишь - какую. Ты полагаешь, что выполняя
– Й-я... не вполне...
– Молчать. И Его Высочество, надеясь на величину своего положения, допустил ошибку... Сейчас скажу, в чем именно. Мы в походе, в простом служебном походе. Но значение сего похода таково, что в итоге... На кону у нас ныне стоит нечто гораздо более важное, нежели твоя жизнь, сударь Керси, моя жизнь, жизни Его Высочества, жизни Его Величества, а также судьбы династии и трона! Да-да, ты не ослышался, дуэлянт обкаканный! Слыхал сказки-байки про конец света?
– Про Морево? Да.
– Вот, мы как бы... отставить это дурацкое 'как бы'! Вполне возможно, что мы находимся на самом краю бытия, а Морево уже стоит на пороге. Не знаю, что может здесь предпринять тщедушное человечество, однако, оно, в моем лице, пойдет на любые меры, которые сочтет нужным. Полномочия, данные мне государем на время похода, предельно велики, они таковы, что я могу не брать в расчет гнева Его Высочества. Тебя на плаху - ему мои сокрушенные соболезнования и оправдания. Поскольку с главным делом ты, судя по всему, справился, у Его Высочества не будет особых причин злопамятствовать. Понимаешь, да?
Керси кивнул: он с быстротою молнии взвесил и оценил всю строгую и простую справедливость услышанных слов. Его Высочество непременно вздохнет, огорчится, но, как истинный человек дела, не позволит себе долго оставаться без шустрых и ловких подручных... найдет себе новых любимцев, не осерчав на отцовских друзей. Такими, как Когори Тумару, не бросаются.
– Это, сударь Керси, в том счастливом случае, коли удастся Морево предотвратить, либо справиться с ним. Понимаешь, да? В противном же случае ни с кого никакого спросу не будет.
Керси опять кивнул, но на этот раз уже чуть ли не с просьбой в мальчишеских глазах: очень уж ему хотелось узнать что-нибудь о Мореве.
– Быстро рассказывай, беря с меня пример, какого демона ты тут у меня пасешь, в моем походе? Не угрожаю, не обманываю, жду правды и доверия. Попытка на ответ - одна, распорядись ею с умом.
И в третий раз кивнул Керси. Нет, он не глупец и не трус. И не предатель. В этом бою с превосходящими силами он терпит поражение, сдаваться достойному и следует достойно.
– Княгиня Денарди...
– Так.
– Почувствовала себя оскорбленной тем, что послужила Его Высочеству мимолетной прихотью, всего лишь дважды или трижды позабавив его своими 'неземными' прелестями...
– Слыхал. Так.
– И тем, что Его Высочество не удосужился даже преподнести ей хоть сколько-нибудь существенные дары...
– Дальше. Эту чушь мы все хорошо знаем, имели сомнительное удовольствие слышать и лицезреть.
– Княгиня Денарди решила жестоко отомстить, отравив принца. Насмерть отравить.