Ремесло Теней: Игла Дживана
Шрифт:
Меня эта догадка поразила, но не достаточно сильно, чтобы я смог забыть о мучавшем меня вопросе: жива ли еще мама? Стоило лишь вообразить себе отрицательный ответ, как тут же ужасное чудовище, обитающее внутри, с диким ревом вновь очнулось от своей спячки, требуя крови Аверре! И на этот раз, что-то подсказывало мне, я этого монстра накормлю досыта.
Легонько качнувшись на руках из стороны в сторону, я, призвав на помощь Тени, поднял себя в воздух и заставил изящно опуститься позади наставника, который к тому моменту уже навис над Иглой, трепетно поглаживая ее пальцами с некоторым напряжением — она явно обжигала
— Ничего, ничего, — приговаривал он тихонько. — Я знаю, насколько ты истосковалась по согревающей плоти, пока находилась в изолированной темноте черепа того махди. Сейчас мы все исправим. Все исправим.
— Да неужели? — спросил я, выдохнув Аверре в затылок, и только успел отскочить назад, когда он резко развернулся и рассек воздух перед самым моим носом кончиком зажатой в его пальцах Иглы. Лишь краем глаза я смог заметить, что лапки-держатели оплавились, словно четыре восковые свечки.
Еще один угрожающий взмах в пустоте заставил меня снова отступить, но на этот раз припер к стенке, в буквальном смысле. Затылок мой бился о грудь статуи, пространства для маневра больше не осталось, только если на выступ, но и там особо развернуться было негде.
Аверре прекрасно видел, что бежать мне некуда, отчего выражение его лица сделалось еще отвратительнее: глаза вращались, как у сумасшедшего, а на лице застыла абсолютно невменяемая ухмылка. Меня передернуло от чувства гадливости, и я ударил по нему скопившейся за эту секунду в кулаке энергией. Я наделся, что этого будет достаточно, чтобы отбросить его немного назад, таким образом освободив мне дорогу к самой чаше — там хотя бы было побольше места.
Но я недооценил Иглу, которая защитила мастера от моей атаки словно щитом. Ближайшая статуя позади него треснула и разлетелась, ее осколки с громким эхом посыпались в темноту.
Аверре улыбнулся:
— В тебе хранится невероятный потенциал, Сети, но у тебя так и не хватило ума его использовать. А ведь ты хочешь, хоть всеми силами и скрываешь это, ты ужасно хочешь доказать всем, что ты не просто элийр. Так зачем тебе стараться изо всех сил, если вот он перед тобой наипростейший способ добиться силы, которая никому из лейров и во сне не снилась? Что, скажи мне, кроме банального страха за свою жизнь, останавливает тебя от того, чтобы принять мое предложение, взять Иглу и стать подобным существам, которые ее и создали? Помимо практически безграничной силы, ты получишь еще и бессмертие, а за все это заплатишь толикой свободы, только и всего. Разве это не то, о чем ты всегда мечтал?
Последние слова наставника заставили меня громко рассмеяться.
— Нет, мастер, — сказал я, — это то, о чем мечтаете вы. Меня такие вещи никогда не интересовали. Мама правильно сказала, что в вашей погоне за безграничной властью вы упустили из виду одну важную деталь: могущество — это бремя, которое привяжет вас к Игле. А я такой жизни не хочу.
— Вот как? — лицо Аверре приняло прежнее более человеческое выражение суровой грусти. — Тогда, на правах наставника, я сам приму за тебя решение. — И не произнеся больше ни слова, с занесенной для удара Иглой, прыгнул на меня.
Его движение было стремительным и неожиданным, как вспышка молнии. Я стоял, не двигаясь, словно завороженный зверек под гипнотическим взглядом болотного змея, и наблюдал, будто в замедленной
Глава 25 Ремесло Теней
Первой моей мыслью было: «Неужели?». Секунды проходили в безмолвной тишине, а я тупо смотрел в темноту у себя под ногами и все никак не мог поверить, что Аверре мертв. Рядом плавал, точно надоедливый светлячок, слабеющий световой шарик. Он трепетал и помаргивал, будто свечка на ветру, но не гас, поскольку некоторая часть моего «Я» все еще была сосредоточена на том, чтобы он горел. Чувство недоверия боролось во мне с облегчением от того, что все закончилось, хотя конец этот казался настолько неправдоподобным, насколько это вообще могло быть.
Тут я вспомнил, что до сих пор находился в пещере не один.
Подняв взгляд к уступу, я увидел Эйтн, чей образ отбрасывал дрожащие тени в неровном свете моего энергетического факела. Ее рука, сжимавшая бластер, все еще оставалась вытянутой, а полные губы сурово сжатыми, и только слезинка, скатившаяся вниз по щеке, оставила за собой блестящий след, тем самым сказав мне, что она сделала.
— Эйтн? — спросил я очень тихо, кажется, впервые обратившись к леди Аверре по имени.
Девушка не отвечала, по-прежнему глядя сквозь меня, куда-то в подпространство между пластами бытия. Я догадывался о том, что она там видела, но из вежливости и сострадания спрашивать не стал, поскольку отлично понимал, какие чувства она испытывала в этот момент, хотя и ничем не мог помочь. Если бы только слова благодарности за спасение моей жизни имели какое-то значение, я бы их произнес. Но я знал, что они бесполезны и потому молча стоял, глядя, как самая сильная из всех когда-либо виденных мною женщин, плачет от того, что лишила человека жизни. Более того, родственника. Хотя он, по моему мнению, этой самой жизни и не заслуживал вовсе.
Я не скажу о том, сколько мы так простояли над пропастью, радуясь в душе счастливому избавлению и одновременно скорбя о своих поступках. Но только после того, как она все-таки опустила оружие, я решился заговорить:
— Эйтн, мы должны выбираться. Надо посмотреть, что творится наверху. Надо… — последнюю фразу я не стал договаривать сознательно, поскольку рвался узнать, что Аверре сделал с моей мамой, но испытывал стыд за то, что из-за меня девушка лишилась любимого дяди. Сказать по правде, это был фактически первый раз, когда я признал свою вину, мучительно терзавшую мне душу.
Вдруг высоко над нами разгорелся настоящий огненный шар, такой мощный, что осветил каждый уголок сырого и мрачного урочища древних зодчих, кроме его непосредственных недр, одновременно окатив наши продрогшие тела мощной волной тепла. И голос, прозвучавший оттуда, наполнил меня до краев ощущением успокоения от осознания, что мама, не смотря ни на что, жива:
— Сет?!
— Я здесь!
— Все в порядке? — спросила она.
Но я не успел ответить, так как рядом с озабоченным лицом мамы появилось еще одно, принадлежащее Занди.