Реми

Эванс Кэти

Я никогда не думал, что у меня будет кто-то, вроде него. Сейчас вся моя жизнь вращается вокруг этого человечка с ямочками, который срыгивает на все мои чертовые футболки. А еще вокруг моей Брук. Говоря о ней, мне не хватает слов. Пит сильно хлопает меня по спине.

— Ладно, чувак, ты их слышал. И осторожнее, он собирается сделать свои детские дела на твой костюм!

Сжимая челюсть, я глажу по головке Рейсера, и он мне улыбается. У него одна ямочка, не две. Брук говорит, это потому,

что он мой только наполовину. Я спорю, что он весь мой и она тоже.

Улыбаясь ему в ответ, возвращаю его Джозефине, которая уверяет:

— Мистер Тейт, не беспокойтесь, у меня все под контролем.

Она должна была быть телохранителем, но, черт возьми, я не знаю, кем она сейчас является. Она гуляет с Рейсером, и выполняет некоторую работу няньки. Он запускает в ее волосы палец, и тянет, а ей это, кажется, даже нравится. Бросив взгляд на кухонные часы, я смотрю на нее.

— Я хочу, чтобы Брук там была через пятнадцать минут, — говорю я, и она кивает.

Мою невесту ждет лимузин, но у Райли есть ключи от припаркованного неподалеку, кабриолета Мелани. Мы все в него запрыгиваем. Я плюхаюсь на переднее пассажирское сиденье, потом смотрю на окно нашей временной квартиры. Я не могу понять этой суеты с пуговицами свадебного платья. Лично я уверен, что должен ехать в машине со своей женой к чертовой церкви, где мы поженимся. Точка.

— Рем. Не похоже, что она бросит тебя, оставив стоять у алтаря, мужик, — смеясь, говорит Райли.

— Да, я знаю, — шепчу я, оборачиваясь. Но иногда, я как раз не знаю. Иногда, моя грудь будто завязывается в узел, и я думаю о том, что, если проснувшись однажды утром, вдруг обнаружу, что Брук с моим сыном ушли, то умереть — это слишком легкое слово для того, что я захочу тогда сделать.

— Через двадцать восемь минут, она, в белом, будет направляться к алтарю только для тебя, — говорит Пит.

Молча, я смотрю в сторону.

Брук целый месяц волновалась из-за всего этого. Думая об этом, и о том, о торте, или не о торте. Я соглашался на все, отчего в ее голосе слышалось особое волнение, и она целовала меня так, как мне нравится. Так что сейчас она, кажется, взяла себя в руки, и одевается, готовясь к своему дню, а я чувствую себя дураком, потому что она сказала, что не против того, чтобы мы вместе ехали в церковь. А затем ее лучшая подруга вбила ей в голову тупые-девчачьи идеи. Теперь я еду один. К церкви, в которой никогда не был. Чтобы жениться на своей жене. Она едет прямо за нами, но мне не хорошо. Я чертовски обеспокоен, и это - то беспокойство, которое исчезнет, если она откроет дверь и просто посмотрит на меня своими золотыми глазами. Тогда я успокоюсь, и стихнет чувство, бурлящее в груди.

Но этого не произойдет.

Впереди меня ждет двадцать семь адских минут... и мой разум проделывает со мной такие трюки, будто он раскачивается, словно маятник, и остановить это я могу только тогда, когда окажусь рядом с Брук.

Постукивая ногой, я поглаживаю кольцо, зажатое в кулаке. Затем любуюсь им, и смотрю на ее имя в надписи: «МОЕМУ НАСТОЯЩЕМУ, ТВОЯ БРУК ДЮМА.»

ПРОШЛОЕ

ДЕНЬ, КОГДА Я ЕЕ УВИДЕЛ

Толпа Сиэтла ревет,

когда я рысью выбегаю по проходу «Андеграунда».

Далеко в конце и прямо в моем поле зрения ждет ринг. Семь на семь метров, четыре параллельных каната с каждой стороны, четыре чертовых столба, вот и все.

Этот ринг — мой дом. Когда я не на нем, я скучаю по нему. Когда я тренируюсь — думаю о нем.

С каждым шагом в его направлении я напрягаюсь все сильнее, готовый приступить к делу. Мои вены расширяются, сердце работает, чтобы насытить мои мышцы. Мои мысли четкие и ясные. Каждая частичка меня готова атаковать, защищаться и выжить — и подарить этим людям острые ощущения, ради которых они так кричат.

— Реми! Я люблю, тебя, Реми! — слышу, как они орут.

— Я отсосу тебе, Реми!

— РЕМИ, ВОЗЬМИ МЕНЯ, РЕМИ!

— Ремингтон, я хочу твоего Разрывного!

Протягивая пальцы, хватаюсь за верхний канат и перепрыгиваю через него на ринг, окинув взглядом окружающих меня людей. Огни горят. Мое имя у всех на устах. И все их волнение и ожидание вращается вокруг меня веселым маленьким вихрем. Они орут и машут мне розовым дерьмом. Они желают меня здесь. Прямо здесь. Только меня, какого-то противника мудака и наши кулаки.

Я сбрасываю с себя халат и передаю его Райли, своему другу и помощнику Тренера, в то время, как люди встают на ноги и начинают орать громче, когда я поворачиваюсь приветствовать толпу. Они все стоят. Все смотрят на меня так, будто я их Бог Войны и сегодня ночью я подарю им возмездие.

Я чертовски люблю это.

Я чертовски люблю эти крики, женские выкрики о всяком дерьме, которое они хотят, чтобы я сделал с ними.

— Реми! Реми! — словно сумасшедшая кричит женщина во все горло. — Ты так чертовски горяч, Реми! 

Ухмыльнувшись, я поворачиваюсь, пробегаясь взглядом по переполненному проходу и останавливаясь на ней. У нее длинные волосы цвета красного дерева, янтарные глаза и розовые пухлые губы, которые сразу же раскрываются в шоке. Чувствую себя одурманенным.

Мои инстинкты вступают в силу, и я охватываю незнакомку одним быстрым взглядом. Она молодая, спортивная, скромно одета, но нет такой скромности в том, как она оглядывает меня своими широко раскрытыми изумленными глазами.

Святой Бог, у меня такое чувство, будто она только что провела своим языком по моему члену.

Когда ее глаза встречаются с моими, я вопросительно приподнимаю бровь, молча спрашивая ее: «Это ты только что кричала мне, или нет»?

Ее щеки заливает красивый оттенок розового, и я понимаю, что кричала ее подруга, та, что блекнет по сравнению с ней. Она не похожа на того, кто будет добиваться внимания от кого-то, вроде меня. Но она запустила все мои инстинкты охотника и теперь я хочу ее, и я получу ее.

Я подмигиваю ей, но могу сразу сказать, что она не чувствует себя игриво. Она выглядит потрясенной.