Ремонт электронов
Шрифт:
– Ха-ха...
– Довольно, это не шутка.
– Тарт быстро нажал на переключатели.
– Одно движение моего пальца, и...
Смех оборвался.
– Что?
– встревоженно проговорил Голос.
– Так это не шутка? Вы собираетесь... Но почему?!
– Отпускаете вы нас или нет? Считаю до трех.
– Но мы вас не держим! Летите, куда угодно! Только ведь вы все равно погибнете...
– Это угроза?
– Какая уж там угроза...
– Голос грустно поник.
– Это закон. Всякий отказавшийся от уплаты морального долга погибает как разумная личность.
– Сходит с ума?
– саркастически усмехнулся Тарт, хотя ему было отнюдь не до смеха.
– Да, вроде как вы сейчас... Какой ужас, какое безумие! Летите, летите - и, пожалуйста, поскорей! Это невыносимо!
– И вы против нас ничего не предпримете? Не верю.
– Но мы действительно ничего не предпримем! Как можно ограничивать чью-то разумную волю! Это против всех законов!
– Гм...
Палец Тарта нерешительно замер на кнопке.
– Подождите!
– воскликнул Сухов.
– Один последний вопрос. Как выглядят эти самые треклятые кредиты?
– Не знаю.
– Что-о? Вы не знаете, как выглядят...
– Откуда? Кто может заранее знать, каким окажется ответное кому-то добро?
– Так, значит, ваши кредиты - это...
– Ну да. Помощь чужому и постороннему. Услуга. Дружеская поддержка. Сострадание и сочувствие. Любая форма добра. На этом стоит мир. Кстати, забыл вас предупредить: с вас уже только семнадцать кредитов. Те ваши речи, которые мы приняли за желание нас повеселить, доставили нам несколько приятных минут, и...
У Сухова запылало лицо.
– Но вы же автоматы!
– вскричал он, цепляясь за соломинку.
–
– А разве у нас нет разумных потребностей?
– с обидой произнес Голос. И разве мораль не одна для всех?
Сухов схватился за щеку. Уж лучше бы оплеуху!.. Вид Тарта был не менее жалок.
– А кто...
– Слова дались Сухову с великим трудом.
– А кто определяет размер... э... кредитов, кто контролирует их уплату?
– Совесть, конечно. Кто же еще?
Тарт и Сухов отважились посмотреть друг на друга, когда меж ними и надписью "Ремонт электронов" остался миллиард-другой километров, а огненные слова, видимо за ненадобностью, погасли. Или где-нибудь зажглись, на каком-нибудь другом, неведомом языке.
– А ведь они правы по всем статьям, - мрачно проронил Сухов.
– Кто не платит за добро добром, тот действительно перестает существовать как разумная личность. Это и в самом деле закон.
– Да, - столь же угрюмо откликнулся Тарт.
– Но знаешь, мы, кажется, снова влипли.
– Это еще почему?
– Мы превратились в неоплатных должников. Они же для нас такое сделали! Всей нашей жизни не хватит, чтобы расплатиться. И нас, боюсь, замучает совесть.
– Гм...
– сказал Сухов.
– Нет. Технические услуги они дешево ценят. Вспомни: несколько минут хорошего настроения - и для кого?
– один кредит. Кроме того...
– Да?
– Всю жизнь чувствовать себя неоплатным должником, вечно терзаться угрызениями совести - что может быть хуже? Нет, они не могли поступить столь жестоко.
Тарт в сомнении покачал головой.
– Так-то оно так, - проговорил он тихо.
– А сколько мы взыщем с самих себя за глупое, недостойное там, у них, поведение?..