Ренард. Щенок с острыми зубами. Книга 1
Шрифт:
– Что поменялось? На первый взгляд почти ничего. Алтарь другой и ритуал поклонения. Молитвы вместо песен и свечка взамен жертвенного петуха. И всё бы было как прежде, если бы не… Если бы Триединый не желал стать даже не первым средь многих, не старшим Богом – единственным. Всё остальное – ересь и подлежит уничтожению. А его жрецы жаждали человеческих жертв. Но они до времени скрывали намерения за благочестивым видом и сладкими словами, поджидая удачного момента. И они дождались. Это случилось недавно, лет за двадцать до твоего рождения.
…Хлотарю
Литалийцы уехали довольные, а в государстве появился новый налог – церковная десятина.
И как любой народ не любит, когда на него давят, так и вельты сплотились вокруг древних богов. Повсеместно вспыхивали бунты, служителей Триединого побивали палками, его храмы сжигали. Но святую церковь уже было сложно остановить, и служители Триединого открыли своё подлинное лицо. Бунтовщиков нещадно карали. Резали, вешали, сжигали целыми деревнями во славу истинного Бога. И вешали не святые отцы, а такие же вельты, только что обращённые в новую веру…
Ренард притих, поражённый не столько самой историей, сколько тем, что это происходит вот – практически на его памяти. Происходит и, похоже, не думает заканчиваться. А в голосе друида появился целый букет эмоций – горечь, злость и гнев на церковников.
…Друиды ушли в леса, ведьмы затихарились, ведуньи попрятались. Старым богам теперь поклонялись тайком. На сокрытых капищах, тех, что ещё не разрушили поборники новой веры. А культ Триединого набирал силу, разрастаясь по стране злоедучей плесенью. Церковь уже боролась не за души людей, целью стало другое. Власть. Право миловать и карать на своё усмотрение.
И чем больше святые отцы старались искоренить веру в древних богов, тем больше ожесточались их последователи. Им уже не хватало жертвенного агнца, и белыми петухами дело не обходилось. Теперь во имя Тевтата топили, для Эзуса вешали на деревьях, а ради Тараниса сжигали живьём. А во славу старших богов лили кровь прямо на землю, там, где заставали инаковерцев.
Ведьмы теперь не отваживали иных, наоборот, призывали. И натравливали их на слуг Триединого. А как уж там получалось, никому и не ведомо. Некому было рассказывать после такого.
Вдобавок ко всем бедам церковь Триединого принесла в наш мир новых иных. Только они называют их иначе. Демонами, бесами и чертями. Но происки их приписывали древним богам и карали за это вельтов.
Страшные пришли времена. Кровавые.
Тёмные.
Пока всё утихло, но это ненадолго. И помяни моё слово, скоро всё изменится к лучшему. Очень скоро…
Они вышли к опушке. Друид закончил рассказывать, умолк и остановился.
– А что изменится, Вейлир? – осторожно, словно боясь его спугнуть, спросил Ренард.
– Узнаешь, когда придёт срок. Ну всё, беги, отрок. И спасибо тебе за твою доброту. – Старец подтолкнул спутника в спину, развернулся и пошёл обратно в чащу.
– Может, у нас переночуешь? – крикнул ему вслед Ренард.
– Я друид, что со мной будет в лесу? – донеслось из темноты. – И никому не говори, что меня видел.
– Ладно, не скажу, – пообещал Ренард, пожал плечами и припустил к дому.
За деревьями показались огни. Много огней. И они приближались, раскинувшись в длинную цепь.
Что за невидаль?
Стало понятно, когда Ренард пересёк кромку леса и вышел на открытое пространство.
– Нашёл! Нашёл! Здесь он, господин де Креньян, бегите сюда! – крикнул кто-то из темноты.
Послышались возбуждённые голоса, усилился хруст травы под ногами, неровный ряд факелов дрогнул и выгнулся по направлению к Ренарду.
Кого нашёл? Кто потерялся? Почему кличут отца?
И Ренард поспешил навстречу.
Лучше бы не спешил…
Глава 4
Ответы на недавние вопросы оказались простыми – это его потеряли. На поиски подняли мужиков из ближайшей деревни и собрались уже прочёсывать лес, но тут пропажа сама объявилась. Ренарда обступил народ, осветив мальчика пляшущим огнём факелов. Подбежавший отец схватил сына за плечи, покрутил, и в его глазах промелькнуло облегчение. Только на миг. Потом его лицо застыло, взгляд налился тяжестью, губы сжались в тонкую полоску.
– Быстро домой. Завтра поговорим, – холодно приказал он и повернулся к крестьянам. – Спасибо вам, добрые люди, за отзывчивость. Завтра поутру пришлю в Фампу Тибо с вознаграждением.
Мужики обрадованно загалдели, поклонились де Креньяну в пояс на прощание и отправились восвояси.
А Ренард уже подходил к имению. Едва он зашёл во двор, навстречу бросились матушка и сёстры. Мать плакала, как обычно, прижимая к губам платочек, близняшки обнимали его, словно хотели задушить. В дверях показалась фигура брата и тут же исчезла. Жильбер даже не вышел, удостоверился только, что младший жив. Правда, не до конца понятно, из каких побуждений.
– Всё, Ора, хватит его нацеловывать. Он провинился, – вмешался старший де Креньян. – Ивонн, Элоиз, отпустите негодника.
– Но я…
Ренард попытался объяснить причины своего позднего возвращения, на его взгляд, уважительные, но договорить ему не позволили.
– Иди спать, поздно уже, – отец оборвал сына тоном, не допускающим возражений, и повелительно указал на дом. – И, Симонет, только попробуй его накормить!
Последнюю фразу де Креньян обронил, не повернув головы, но в предположениях не ошибся. В ответ донеслось недовольное фырканье, прямоугольник света распахнутой двери на миг перекрыла тень толстой стряпухи, послышались удаляющиеся шаги. Симонет не изменила своим привычкам.