Репей в хвосте
Шрифт:
— Чума на твою беспутную голову, — сдаваясь, простонал он.
Поправив воротник куртки, который этот здоровенный хам все это время держал в кулаке, я стремительно помчалась по коридору в сторону выхода. Рискуя свернуть себе голову, я даже на лестнице продолжала оглядываться, и мне, в конце концов, посчастливилось увидеть, как в дверь, за которой только что скрылся Васька, неторопливо вошел невысокий мужчина лет пятидесяти, одетый неброско, но опрятно… И в тот же миг я с размаху налетела на кого-то, едва не сбив его с ног, что было особенно «приятно», потому что мы
— Мне всегда казалось, что ходить задом наперед не так удобно, как предпочитают думать некоторые шустрые девушки, — миролюбиво заметил чуть насмешливый голос у меня над ухом.
Я как птичка забилась в крепких объятиях незнакомца, норовя наконец-то оторвать свой расплющившийся нос от его жесткой, как у мраморной статуи груди и попутно делая вывод о принадлежности данного, ушибленного мною индивидуума к мужескому полу.
— Простите, — пролепетала я, наконец-то обретая относительную свободу — заботливая рука все еще поддерживала меня под локоть.
И как оказалось, не напрасно. Если бы не эта поддержка, я бы наверняка все-таки пересчитала оставшуюся до лестничной площадки дюжину ступеней — не даром даже еще не видя этого человека, я начала думать о мраморных античных божествах. Святые угодники, в жизни не видела мужчины красивее этого! Разинув рот, я в упор, что получалось потому, что стояла я ступенькой выше, обалдело таращилась на незнакомца, который внезапно улыбнулся мне какой-то странной, чуть кривоватой улыбкой, мгновенно разрушившей образ окаменелой музейной красоты, явив мне нечто совершенно иное, столь земное и грешное, что тут-то я чуть и не посыпалась вниз. Ножки мои как-то ослабели — кто бы сказал, не поверила бы — и предательски дрогнули.
Где-то в отдалении начали бить часы, и только этот магический звук, подобно третьему крику петуха из вампирской сказки, освободил меня от чар. Внезапно на поверхность шумно дыша и отфыркиваясь всплыли мысли о Наташке, которая с нетерпением ждала меня у таможенного терминала.
— Простите, — опять протараторила я и, бочком обогнув своего спасителя, помчалась дальше, но внизу не удержалась-таки и обернулась вновь.
Незнакомец смотрел мне вслед, в задумчивости варварски пощипывая себя за божественную нижнюю губу.
Моя коробченка на колесиках завелась с каким-то неприятным взвизгом — так энергично я крутанула ключ в замке зажигания. Светофор, немедленно переключившийся на красный, показался мне злейшим врагом, я громко выругалась, благо внимать моим мало приличным излияниям было некому… И в этот момент телефон зазвонил вновь. Он мурлыкал нежной маленькой кошечкой, а после того как я поздоровалась с ним, голосом Наташки сообщил мне, что благоразумная доченька моя, от нечего делать копаясь в сумочке, на самом ее дне нашла свой паспорт и билет.
— Балда! — облегченно резюмировала я и замерла в растерянности.
Сзади забибикали,
Что теперь? Наверно, нужно было идти наверх. Я поплелась, искренне надеясь не встретить то божественное воплощение, потому что даже при моем очень развитом воображении я не могла представить, что несчастный станет обо мне думать, если через несколько минут после того, как он едва не был убит мчавшейся вниз по лестнице дамочкой, она же станет неторопливо подниматься по ней вверх.
Мне повезло — коридор был пуст. Тихонько, все еще не решив, что же мне делать, и имеет ли смысл влезать в разговор, который вел сейчас Василий, я подобралась к двери первой мастерской. Она была приоткрыта, но, к сожалению, недостаточно для того, чтобы я могла подсмотреть. Поэтому пришлось довольствоваться приставленным к щели ухом.
И естественно именно этот момент проклятущий Перфильев выбрал для того, чтобы распахнуть эту громадину, по-моему вырубленную из цельного дуба. Получив основательную затрещину, я от неожиданности потеряла равновесие и наконец-таки грохнулась. Полированный паркет встретил меня очень недружественно, и на какое-то мгновение я, похоже, не только лишилась дара речи, но и возможности соображать. Наверняка, только этим следует объяснять все дальнейшее.
Перфильев продолжал оторопело пялиться на меня, впрочем, снизу было особенно хорошо видно, как на его веснушчатом лице удивление сменяется бурным весельем. Через мгновение негодяй захохотал, а потом уже знакомые заботливые руки подняли меня с пола, ощупали, отряхнули, повернули…
— Да это опять ты! Не сильно ушиблась? Наверно, маме следует не только объяснить тебе, что ходить следует, глядя перед собой, а не за спину, но и то, что подслушивание в цивилизованном мире считается не совсем приличной привычкой. Да и небезопасной… — античный бог, а это был именно он, заботливо отвел с моего лба волосы.
— Черт!
— Больно?
— До свадьбы заживет! И… простите меня.
— Мне кажется, я это уже слышал. Дважды, — улыбаясь пожурил он и взглянул так, что мне осталось только начать ковырять ножкой.
— Прекрати гоготать! — внезапно мое смущение и вызванное им раздражение нашли себе жертву в Перфильеве.
— Шереметьево оказалось ближе, чем я до сих пор думал, или ты угнала вертолет?
— Билеты и документы нашлись у Наташки в сумке, — мрачно пояснила я и, решив сменить тему, заглянула в мастерскую. — Ну и где этот тип?
— Который?
— Не дури мне голову, она и так уже почти не соображает! Естественно я имею в виду того самого…
— Вот он, — торопливо перебил меня Перфильев, пытаясь опять не начать смеяться.