Репей в хвосте
Шрифт:
— Я постараюсь проинтуичить. Кстати, зачем вам понадобилось делать пластическую операцию? Нос был длинноват, или скрываетесь от народной полиции?
Собеседник мой невольно дотронулся пальцами до уголка губ, и я только сейчас заметила ниточку шрама, сбегавшего от них вниз к подбородку. Это явно не было результатом оплошности хирурга, делавшего «пластику», зато с очевидностью объясняло странность улыбки Ивана.
— Так вот откуда ноги растут… — задумчиво произнес он, и на мгновение стыд мой вырвался из-под контроля, и я почувствовала, как
Я дернула плечом.
— Ответьте.
— Хорошо. Это была вынужденная мера. Мое лицо после переделки, в которую я попал, годилось только для того, чтобы на нем сидеть… И конечно же, мне повезло с врачом. К тому же в день основной операции, когда мне заново строили вот это, — на сей раз Иван притронулся кончиками пальцев к своему носу, — он явно находился под особым покровительством муз с Олимпа… Получилось несколько слишком… Вы не находите?
Я невольно рассмеялась, поразившись его пренебрежительно-шутливому и какому-то отстраненному отношению к собственной внешности.
— Спасибо за откровенность.
— Позвольте и мне спросить… Боюсь, мой вопрос тоже не будет блистать корректностью, но по всей видимости, мне стоит знать… Где отец Васи? Он оставил вас? Развелся?
— Нет. То есть… В общем, Васька считает своим отцом моего бывшего мужа, в то время как его настоящий отец не знает, что у него есть сын. Надеюсь, все так и останется… — почти шепотом закончила я.
— Простите.
— Вы правы, вам следовало это выяснить… Только теперь я очень рассчитываю на вашу сдержанность…
Он кивнул.
— Простите еще раз…
— Уже два, — я попыталась улыбнуться. — Еще одно извинение, и мы с вами будем в расчете.
— Простите, — с готовностью произнес он, но не формально, в шутку, как того можно было бы ждать, а действительно искренне, тепло. — Мир?
Иван протянул руку, зажатую в кулак, от которого смешно оттопыривался согнутый мизинец. Я зацепила его своим, и мы несколько раз тряхнули соединенные таким образом руки, торжественно произнеся хором: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись». Мимо, улыбаясь, прошел тот самый мужчина, которого я заметила в дверях мастерской, перед тем как врезаться в Ивана, и приняла за еще неизвестного мне претендента в воспитатели сына. Как же я обманулась!
Глава 2
Иван, а к моменту нашего с Перфильевым отъезда мы уже твердо перешли на «ты», понравился мне. Я имею в виду в качестве воспитателя для сына. О том впечатлении, которое его античный профиль и фигура, по сравнению с которой Давидова была узкоплечей и толстопопой, производили непосредственно на меня, грешную, лучше было совсем не упоминать. Прошло уже достаточно много лет с тех пор, когда один только взгляд на мужчину приводил меня в состояние щенячьего восторга. То ли способные всерьез взволновать меня особи противоположного пола перестали встречаться на моем пути, то ли опыт был слишком горьким…
В общем, как бы то
Самолет приземлился в Москве глубокой ночью, и мы разошлись, договорившись созвониться, как проснемся. Василий, подгоняемым как всегда злющим и заспанным шофером, укатил в контору, чтобы сдать вверенную ему на время командировки дорогостоящую аппаратуру, а я, зевая, поплелась к моей практически в одиночестве поджидавшей меня автомобилине. Через пятнадцать минут безуспешных потуг, я с прискорбием должна была признать, что это не моя машина, а лишь ее хладный труп. Через двадцать я злобно пинала ее ногами, а через полчаса начала дремать, с максимальным удобством устроившись на водительском сиденье в ожидании утра и возможной помощи.
Однако заснуть мне не дали. Я вскинула голову оттого, что кто-то настойчиво постучал в стекло прямо возле моего уха. Это был какой-то незнакомый тип и, опасаясь неприятностей, я лишь проорала, чтобы он шел своей дорогой и оставил меня в покое. Но он настаивал, и я решилась приоткрыть окно, тем более что впечатление он производил вполне благопристойное — солидный, в добротном пальто и темной лужковской кепке, плотно сидевшей на его почти круглой голове. Больше ничего разглядеть не удавалось — светать еще только начинало, да и далекие фонари светили ему со спины.
— Простите, у вас наверно проблемы с машиной?
— Да. Не заводится, зараза.
— Я могу помочь…
— А что попросите взамен?
Он рассмеялся.
— Да ничего! Встречать меня приедут только через час-полтора, багаж такой, что без помощников я с ним и шагу ступить не смогу, на вокзалах и в аэропортах мне спится плохо, да и смысла уж нет, вот и слоняюсь без дела.
— Добрый самаритянин? — недоверчиво глядя на его темный силуэт, переспросила я.
— Не совсем. Скорее почитатель таланта. «Лавровая ветвь» вам досталась совершенно заслуженно.
— О господи, — я рассмеялась.
— Не волнуйтесь. Я понимаю, что вылезать вам страшновато — все-таки ночь, а тут какой-то тип со странным предложением… Просто дерните рычаг, чтобы капот открылся, а я уж посмотрю что там.
Я мгновенно представила себе, как я открываю капот и через минуту вижу как коварный незнакомец бежит от меня прочь, зажимая под мышкой похищенный аккумулятор… Это было так нелепо, что опасения мои как-то сами собой рассеялись. Я потянула на себя ручку под приборной доской, а потом выбралась из машины сама, чтобы посмотреть, что он будет делать с внутренностями моей девочки.