Реплика
Шрифт:
Если работаешь в уголовном розыске, в некоторых вещах ты просто обязан быть циником. Каждый сыщик понимает, что, «сливая» ему информацию, агент тоже его использует и по ходу дела с его помощью решает какие-то свои шкурные вопросы, типа, устранения конкурентов или же обеспечения собственной безопасности от недоброжелателей. А кто-то примитивно сводит счёты за старые обиды. Кузин это понимал и закрывал глаза на их побудительные мотивы. Они его не интересовали — главное результат. В общем, в отношениях со своими осведомителями Алексей Борисович придерживался принципа «ты — мне, я — тебе» и не видел в этом ничего зазорного.
Без качественной агентуры опер как без рук. Она — его глаза
В итоге общение со спецаппаратом заняло прилично времени. А вот результат оказался более чем скромным. О похождениях «Беса» наслышаны были все без исключения, но конкретики — кто он, что он, откуда взялся, — ноль. Комментарии типа, «фартовый, ничего не скажешь, но по всему не из местных», ничего не прибавили, не убавили. Животрепещущие вопросы «Кто таков? Кто подельники? Кто ему наколки даёт? Кому золото и драгоценности сбывает?», увы, так и остались без ответов, и Кузину не оставалось ничего иного, кроме как — озадачить своих осведомителей, чтоб выяснили хоть что-нибудь об интересующем его загадочном персонаже.
Надежды на то, что близнецам удастся выудит что-то этакое, что «под коврик незаметно закатилось», тоже не оправдались. По возвращении из двухдневного рейда парни честно отчитались, что никакой любопытной информухи из того, что зафиксировано в протоках, не выцепили. В общем-то, чудес Кузин и не ждал, но, чтобы довести процесс до логического конца, поинтересовался:
— Со всеми потерпевшими удалось переговорить?
Братья утвердительно кивнули.
— Ну и?
— Глухо, — кратко отчитался за себя Олег. — Ничего интересного.
— У меня — тоже, — поддакнул Сергей и зачем-то прибавил: — Почти.
— А почти — это как? — настоятельно потребовал разъяснений Алексей Борисович.
— Завьялова… Ленинский, 62… — обозначил исходную точку младший Закупра и взял паузу, давая Кузину время осмыслить, о чём именной идёт речь.
Ленинский, 62… Алексей Борисович быстро прокрутил в памяти все эпизоды. Это последний разбой двухнедельной давности. Вошли в квартиру вместе с девочкой, вернувшейся из школы. Дома была жена кооператора Завьялова. Помниться, там обошлось без жести: маму с дочкой просто связали… Кузин кивнул, дескать, понял, и спросил:
— И что тебе поведала Завьялова?
— Как ты понимаешь, она перед налётчиками Зою Космодемьянскую из себя не строила, тем более что дочка рядом, далеко ли до беды… Сразу указала, что где лежит, так что бандиты управились быстро. Они уже собрались уходить, когда тот, что представился «Бесом» заметил, на полу оброненную серёжку с брюликами. Поднял, повертел в руках и, перед тем как сунуть в карман, сказал то ли «фрумоса», то ли «фурмоса»…
Кузин озадаченно поскрёб затылок. Слово было незнакомое — даже ничего более или менее схожего на ум не приходило. Не исключено, что дамочка что-то напутала, потому
— Может, Формоза? — предположил Олег.
Сергей пожал плечами.
— Не ко мне вопрос. За что купил, за то и продал.
— А формоза твоя — что за зверь? — спросил Алексей Борисович Закупру-
старшего.
— Формоза — португальское название Тайваня… — неожиданно блеснул
эрудицией Олег. — Оттуда в Союз сейчас компьютеры тащат.
Я точно чего-то об этих ребятах не знаю, ухмыльнулся Алексей Борисович: один с эпохой Возрождения на ты, другой в экономической географии шарит, как в собственном кармане.
— Сомнительно, чтобы «Бес» поставками компьютеров занимался, — буркнул
Кузин, решив про себя, что надо будет при случае повыяснять насчёт этой фрумосы-фурмосы, но пока толку от неё никакого.
— Есть ещё кое-что… — без особой уверенности в голосе продолжил Сергей.
— Ну? — Оживился Алексей Борисович, как бы поторапливая, мол, не тяни, выкладывай.
— В протоколе это не отражено… — пояснил младший близнец. — Короче, перед уходом из квартиры бандиты в прихожей тормознулись — может, какой шум на лестничной площадке услыхали и пережидали, может, ещё что. Так вот Завьялова подслушала, как «Бес» кому-то из своих в полголоса сказал, что, мол, мелочёвка — это всё. Скучно. А тот ему, вроде как, возразил… — видимо не желая ненароком что-то исказить, Сергей взял ежедневник, открыл на заложенной странице и прочёл: — По мне, так бобров щипать — милое дело. Хевра сладилась, работаем и ладно. А «Бес» ему — пора что-то посерьёзней замутить, чтоб при тех же рисках одним махом и сразу в дамки.
— Бобры… Хевра… Ахинея какая-то! — Поморщился Олег и, как бы ища ответа, уставился на Кузина, на что тот лишь снисходительно усмехнулся.
— Никакая не ахинея! Это, други мои, Трахтенберг Василь Филиппыч!
Судя по реакции, озвученные фамилия, имя и отчество братьям ровным счётом ни о чём не говорили.
— Эх, молодёжь! — укоризненно покачал головой Алексей Борисович. — Трахтенберг был авантюрист, каких поискать. Дурил народ по-крупному. Всего и не упомнишь, но однажды умудрился продать французскому правительству несуществующие марокканские рудники… Почудил. Покуролесил. Посидел, не без того. А в 1908 году книжку издал «Блатная музыка». Второе название «Жаргон тюрьмы». Насколько мне известно, в библиотеке «вышки» один её экземпляр точно имеется. Так вот, если бы вы эту книжечку прочли… — Кузин одарил близнецов язвительно-ироничной улыбкой, — …то знали бы, что бобёр — это человек при деньгах, объект вымогательства, а хевра — ни что иное, как шайка или банда. Ну да ладно, — и как бы закрывая тему воровского жаргона, обратился к Сергею. — Больше они ничего не наговорили?
Тот отрицательно мотанул головой.
— Что ж, подобьём бабки! — предложил Кузин. — Первое. Потерпевшей Завьяловой запало в душу непонятное словцо не то «фрумоса», не то «фурмоса» — хрен редьки не слаще. Что то, что другое — для нас тёмный лес, но попробовать выяснить, что это, следует. Второе. Один из членов банды владеют «феней», причём древней, ещё трахтенберговской, которая почти вышла из употребления. Чтоб вы понимали, нынешние урки так уже не говорят. Набраться такого можно, если ты, скажем, сидел с кем-то из очень возрастных зэков, который помнит старую терминологию. И, наконец, третье. Мы имеем высказанное «Бесом» намерение отойти от привычной практики и заняться чем-то покрупнее… Будем иметь всё это в виду — как знает, может и пригодится. Вывод: пока мы не имеем ни шиша! — без энтузиазма, но и без какого-либо огорчения подытожил он.