Репо
Шрифт:
Мне было больно кивать головой. Буквально, это заставило меня почувствовать, как моя шея борется с движением. Но мне нужно не злить его. Мне нужно было, чтобы он думал, что я собираюсь пойти с ним, что я не пленник, а добровольный соучастник преступления.
Если бы я сохранила голову и сумела быть убедительной, я могла бы заставить его доверять мне. Если бы он доверял мне, я могла бы получить шанс уйти или остаться одна достаточно долго, чтобы связаться с Кеем или Ксандером.
Когда вес Руслана оторвался от меня, я сделала медленный, глубокий вдох, пытаясь унять трепетание пульса и страх в животе.
—
— Могу я сначала переодеться? — спросила я, взяв его за руку и позволив ему притянуть меня, чтобы встать перед ним. — Я, э-э, вырубилась прошлой ночью, не переодевшись после вчерашнего путешествия.
— Смотря, — сказал он, одарив меня ухмылкой и слегка наклонив голову, чтобы посмотреть мне в лицо.
— На что?
— На тот случай, если ты ищешь другое оружие, чтобы заколоть меня.
— Хочешь меня обыскать? — бросила я вызов, немного съежившись от своего резкого тона.
Но, очевидно, русские, как и крутые байкеры, любили своих женщин с небольшим мужеством, и он рассмеялся. — Как бы мне это ни нравилось, Мэйси, я не хочу, чтобы все было так.
— Это как?
— Малыш, — сказал он, делая шаг ближе и протягивая руку, чтобы приподнять мой подбородок. — Ты, я хотел тебя с той секунды, когда впервые вошел в дверь офиса. Но я не хочу этого из гордости, страха или какой-то ошибочной игры власти. Я доверяю тебе.
С этими словами он опустил руку и направился к двери, отвернувшись от меня и предоставив мне то немногое уединение, которое я могла иметь в таком маленьком пространстве. Я быстро метнулась, чтобы схватить одежду, дважды упала и опрокинула чертову лампу, когда моя нога зацепилась за шнур.
— Думаю, у меня не было проблем, — сказал он, забавляясь.
— Насчет чего? — спросила я, внимательно наблюдая за ним, когда схватила сотовый и быстро засунула его в кучу одежды.
— Ты представляешь опасность для меня. Ты представляешь большую опасность для себя.
Я прищурилась, потому что он не мог меня видеть, но почувствовала, как мои губы слегка изогнулись. Это просто напомнило мне о том, как он дразнил меня, когда приходил в офис.
— Можно я переоденусь в ванной? — Спросила я.
Он медленно повернулся. — Все, что ты хочешь, — сказал он, но я была почти уверена, что увидела в нем легкое разочарование, как будто он был расстроен тем, что я не доверяла ему.
— Спасибо, — сказала я, слегка наклонив голову, когда бросилась в ванную и закрыла дверь. Я решила не запирать ее, пытаясь внушить ему, чтобы он не заподозрил меня, когда я сняла одежду со вчерашнего дня и надела черные узкие джинсы и белую женскую рубашку, которые я захватила вместе со свежими трусами и ботинками.
Я проверила телефон, по-прежнему не было контакта с Кеем, яма в моем животе росла. Я убедилась, что звук выключен, затем выключила его, зная, что сколько бы времени автономной работы у меня на нем не было, мне нужно будет продержаться, пока я не доберусь туда, где, я думаю, мы пробудем достаточно долго, чтобы гарантировать какое-то спасение или что-то в этом роде. Я засунула его в ботинок и туго завязала, чтобы его нельзя было заметить, завязала свои сумасшедшие волосы в тугой узел на макушке и открыла дверь.
Рус стоял у раковины за дверью, держа в руках мою заначку с наличными и фальшивыми
— Эм, я просто возьму свитер, — сказала я, убирая удостоверения личности в карман и деньги в ботинок, в котором не было моего мобильного. При этих словах я схватила свитер и повернулась к нему, слегка пожав плечами.
Его голова склонилась набок, когда он потянулся, чтобы открыть дверь, глядя на меня долгую секунду. — Мне вроде как нравятся волосы.
С этими словами я последовала за Русом в холл, а затем вниз по улице к пикапу, который был мне незнаком. Он был либо арендован, либо, возможно, куплен прямо на ту отвратительную сумму денег, которую он взял из тайника своего брата. Это был черный грузовик последней модели с кабиной и маленькой кроватью. Он подошел к пассажирской двери, открыл ее для меня и фактически помог мне сесть.
Затем я попыталась заставить себя успокоиться, наблюдая, как мы выезжаем из Филадельфии не известно куда. И, в общем, мне нечего было делать, кроме как думать, и я думала чертовски много.
Во-первых, я пыталась оценить ситуацию с Русланом. И, что ж, единственным реальным выводом, к которому я могла прийти, было то, что он был искренним. Если бы я обращала более пристальное внимание на детали, когда работала на них, я бы увидела, как глубоко несчастен Рус каждый раз, когда Вик отправлял его на какую-нибудь работу. Я бы видела, как Виктор разговаривал с ним свысока, и как сжималась челюсть Руслана, словно он изо всех сил сдерживал свои слова. Для такого спокойного и уравновешенного человека, как Рус, это действительно о чем-то говорило. Он хотел уйти. Может быть, только деньги удерживали его там так долго. Конечно, он, казалось, не тратил их так щедро, как его брат, но у Руса были некоторые шикарные вещи. У него была хорошая квартира. Он проводил роскошные отпуска. Он ел в хороших ресторанах, чтобы произвести впечатление на женщин, которых трахал. Так что, возможно, этого было достаточно, чтобы удержать его там.
Я не была настолько бредовой или наивной, чтобы думать, что Виктор был единственным жестоким из них. Я была уверена, что на руках Руслана тоже была кровь. Но, возможно, те, кого ему велели избить или устранить, были людьми, которые в той или иной форме заслужили это: люди, которые пытались украсть их бизнес, люди, которые пытались уничтожить их, люди, которые угрожали тому, ради чего они работали.
В то время как часть меня все еще съеживалась от идеи пыток и убийств, выросшая в относительно ненасильственной части мира, более старая, более мирская часть меня понимала это. Дело в том, что некоторые из мужчин, которых я полюбила и уважала, были людьми с кровью на руках. Во-первых, Кей. Он никогда прямо не признавался в убийстве, но на это намекали. Тем не менее, он был самым самоотверженным, щедрым, умелым, удивительным человеком, которого я когда-либо встречала. Кроме того, в отчетах говорилось, что он совершил свою долю убийств и погромов. Черт возьми, Волк был диким животным, когда чувствовал, что это необходимо. Кэш убивал, и он был милым, добродушным. Господи, даже Шотер. Он был гребаным наемным убийцей, но самым спокойным, очаровательным, милым человеком, которого я когда-либо встречала.