Репортаж на миллион
Шрифт:
Чувствовала макушкой его дыхание, ощущала прикосновение ладоней — на спине, сквозь рубашку, и на моей руке. Большим пальцем Тео медленно и, кажется, машинально поглаживал мои пальцы, и это простое прикосновение напрочь лишало воли и желания шевелиться.
Шмырь! Ну почему у меня получается думать головой с трудом и не всегда, а вот терять её в самый неподходящий момент — легко?
Или уж стоит махнуть рукой на все эти подозрения, расслабиться и получить удовольствие? Всё равно изменить моё отношение к этому мужчине не получится. Если бы
— А ты? Не любишь драться? — спросил он.
— Не люблю принудиловку, — я недовольно наморщила нос. — Вообще-то я довольно обязательный человек, но когда нужно выполнять приказы, не разобравшись досконально во всём происходящем, это не ко мне. А ты не жалеешь, что тебя заставили пойти в орден?
— Меня не заставляли, — возразил он. — Это доверие и большая честь. Кромешная не отмечает тех, кто не готов ей служить.
— Что, и никаких проблем не бывает? Все такие благородные и честные, соблюдают устав и вот это всё?
— Нет. Некоторые не справляются — с собой, с искушением. Испытание властью — тяжёлое испытание, — голос кромешника зазвучал глуше, словно вспомнилось что-то неприятное, и он поспешил свернуть разговор: — Пойдём?
— Угу. Хотела бы я знать, что в нас сейчас испытывают, кроме терпения, — я с тяжёлым вздохом отстранилась, взяла Теодора за руку и потянула за собой.
Далеко мы не ушли, одолели буквально десяток метров. Там, вскоре за резким поворотом коридора, обнаружилась лужа от стены до стены. Маслянисто-блестящая, чёрная, неподвижная, она отражала моих стрекоз, словно старое тёмное зеркало. Я ничего особенного в этой луже не видела и магии не чувствовала, но мысль о том, что очень хочется пить, поспешила отогнать. Вряд ли стоило пить это.
Теодор заговорил сразу же, как я остановилась:
— Что здесь?
— Ты начал видеть? — обрадовалась я.
— Нет. Чувствую, что-то не так.
— Лужа. Большая, чёрная, непрозрачная. А за ней… — я отправила стрекоз вперёд, и они бестолково заметались перед преградой. — Хм. А там тупик. Или проход под водой. Подозрительно это всё, не хочется в неё нырять… Может, вернёмся? — предложила нехотя. Моей магии на повторный проход коридора с ловушками уже не хватало, а пока она восстановится…
— Нет. Нельзя.
— Почему? — растерялась я. — А если мы просто неправильно свернули в самом начале?
— Мы выбрали дорогу, по ней надо пройти до конца. Тупика здесь быть не может.
— Значит, придётся нырять. Я не то чтобы хорошо плаваю, но тут, наверное, справлюсь, вряд ли тут далеко. И я могу сделать нам воздушные пузыри, чтобы не приходилось задерживать дыхание. Это не самое энергоёмкое заклинание, но…
— Подожди, — перебил меня Теодор. Подошёл, остановился точно перед лужей, опустился на корточки. Поводил над гладью ладонью, не касаясь, встал. Обернулся, напряжённо хмурясь. — Тиана, тебе придётся остаться здесь.
— Что, совсем? — ужаснулась я.
— Нет. Конечно, нет. Должен быть способ провести
— А как же твоё заявление о том, что нам нельзя возвращаться? — спросила я мрачно, глядя на чёрное зеркало с подозрением и неприязнью.
— Неважно. Тебе нельзя туда, это не вода. Тьма. Я не знаю даже, как это скажется на мне, но для тебя это — наверняка смерть.
— А вдруг, наоборот? Это же испытание тьмы или как ты там говорил? Посвящение? Может, именно в этом и есть испытание — решиться?
— Нет. Тиана… — он протянул руку, неловко повёл в воздухе, отыскивая меня. Взял за плечи, провёл одной ладонью по плечу к шее, ощупью добрался до лица, обхватил ладонью. Я нервно закусила губу: ну вот и как его одного отпустить, если он ничего не видит? — Пожалуйста, поверь мне. Хотя бы в этом.
— А если ты не вернёшься? — спросила я тихо.
Не знаю, что меня пугало сильнее — перспектива остаться здесь одной или возможность, что с ним что-то случится. Казалось бы, кромешник мне совсем чужой, я почти ничего о нём не знаю, нас связывает несколько часов общения и всего один поцелуй, но… думать о том, что он может погибнуть, было страшно.
— Вернусь, — сказал твёрдо. И добавил тихо, неуверенно, после нескольких мгновений колебаний: — Если ты дождёшься.
И хотя лицо его было спокойно и неподвижно, в этот момент я остро ощутила, насколько Тео волнуется и насколько трудно далось ему это признание.
Всё же до чего странно он выглядел с такими вот чёрными бельмами на глазах! Странно, пугающе, но… Но что-то в этом было завораживающее. Словно стоишь на краю бездны и смотришь вниз, в шаге от того, чтобы не упасть — прыгнуть!
— А если нет? — вырвалось у меня.
— Тогда всё это не имеет смысла, — уронил он, коротко коснулся губами моих губ, не позволив ответить. А потом развернулся и шагнул в тёмную воду, придерживаясь рукой за стену.
Я испуганно охнула, подалась за ним — и замерла, наблюдая, как кромешник медленно исчезает в густой жидкой черноте.
Там, кажется, были ступени, по которым он спускался, преодолевая сопротивление вязкой жижи. По поверхности темноты не шли круги, она лишь тягуче волновалась, расступалась лениво, нехотя. Но когда Тео зашёл по пояс, распробовала угощение и медленно поползла вверх, стремясь поскорее поглотить жертву.
По спине стекла ледяная дрожь, собралась у сердца колючим комом. Я вскинула ладони, зажала самой себе рот, чтобы не закричать от страха.
А потом жижа негромко, сыто булькнула, сомкнувшись над головой Хольта, и через пару мгновений выровнялась, словно ничего не происходило. И я осталась одна.
Я зажмурилась, глубоко задышала, пытаясь задушить накатившую панику. Но почти сразу опять открыла глаза — в тишине пустого коридора чудились какие-то невнятные шорохи, тихие шаги, беззвучное дыхание. Вторя моему настроению, светящиеся стрекозы метались заполошно, нервно.