Репортаж не для печати
Шрифт:
Я подумал о том, что если он всерьез заведется, то мне придется распрощаться с надеждой получить беспрепятственный выезд из Аддис-Абебы.
– Видите ли, господин президент, – спокойно сказал я. – В мои планы не входит писать о режиме Менгисту Хайле Мариама. Я знаю, что у вас много проблем. В Эфиопии, как полагают в западных странах, идет полномасштабная гражданская война. Я был на нескольких войнах и знаю, как это ужасно. Мне не хотелось бы заострять внимание на причинах конфликта в Эфиопии. Я здесь совсем по другому поводу. Просто мне поручено подготовить репортаж о том, где может находиться Ковчег
Это был иезуитский маневр. Мне пришлось покривить душой, но другого выхода, похоже, не было. Разумеется, я не собирался выполнять вторую часть своего обещания. О кровавом режиме Менгисту Хайле Мариама нельзя было даже подумать без содрогания. И я удивился той легкости, с которой солгал, сделав предложение о «взвешенном материале».
Вождь эфиопской революции успокоился и долил пиво в свой бокал. Затем он проделал ту же операцию с моим бокалом.
– Пейте, – посоветовал он. – И скажите прямо, что вам нужно.
Я ждал этого момента и с готовностью ответил:
– Мне хотелось бы отправиться в Аксум. Попытаться увидеть Ковчег Завета и закончить репортаж. Необходимо, чтобы ваши люди не препятствовали моему проезду в древнюю столицу Эфиопии.
Менгисту резко запротестовал.
– Это невозможно. Вы можете попасть в руки террористов. Потом американское правительство поднимет страшный скандал и привычно обвинит меня в самых жутких грехах. Меня просто смешают с грязью.
– Я очень не хочу распрощаться с жизнью и собираюсь быть чрезвычайно осторожным. Кроме того, я оставлю вам расписку с упоминанием о том, что добровольно отправляюсь в Аксум, будучи предупрежденным вами о возможном риске.
– Допустим, – согласился Менгисту. – Но почему я должен дать вам зеленый свет? Аксум – священный город, доступ в который запрещен для иностранцев.
– Несмотря на то, что повстанцы контролируют часть Эфиопии, вы – по-прежнему негус. Император великой страны пресвитера Иоанна. От вашей воли зависит разрешить посещение Аксума или нет.
– Там давно не было никого из иностранцев.
Мне было прекрасно известно, что сразу же после прихода к власти, Менгисту Хайле Мариам распорядился выдворить из Аксума команду английских археологов. Им дали на сборы два часа и под вооруженным конвоем вывезли на столичный аэродром, где посадили на первый же рейс, следовавший в Лондон.
– На календаре – конец двадцатого века. Мир стал очень компактным. Эпоха путешествия Канумба и де Ковилхана – далеко в прошлом. Вы не сможете долго противостоять попыткам проникновения в Аксум. Ограничить их можно, но полностью блокировать – нереально. Если вы запретите мне поездку в Аксум, то, наверное, ваш шеф безопасности Тека Тулу о его свирепости ходят легенды – проследит за моим вылетом из Эфиопии. Но пройдет время и я вернусь. Не знаю,сколько потребуется денег, времени и сил, чтобы подготовить новую поездку. Но она состоится.
Менгисту кисло скривился.
– Намекаете на очередной
– На все воля Господа, – спокойно заметил я.
– И моя – тоже, – твердо сказал Менгисту. – Ладно, Маклин, вы получите документы, разрешающие выезд из Аддис-Абебы. Но дальше – рассчитывайте только на себя. И опасайтесь мятежников: если они вас схватят, то расстреляют.
Глава двадцать девятая. АКСУМ
1
Через два дня после визита к «красному негусу», мне привезли в отель официальный документ, разрешавший путешествие по всей стране. В этой бумаге с изображением эфиопского герба говорилось, что журналист телекомпании Си-Эн-Эн Стив Маклин является «гостем Эфиопии со специальной миссией, которая состоит в подготовке честного и обстоятельного репортажа о проблемах развития страны». Военным патрулям предписывалось оказывать мне всяческое содействие.
Я невольно залюбовался изысканными бюрократическими формулировками, содержавшимися в документе. Правда, он гарантировал мне безопасность лишь на территории, контролировавшейся режимом Менгисту. Я совсем не был уверен в том, что смогу избежать неприятностей в районах, захваченных повстанцами.
Мне оставалось лишь полагаться на собственную удачу и на неразбериху, царившую в стране. На то, что эфиопы, занятые ежедневными проблемами, связанными с необходимостью бороться за элементарное физическое выживание, будут проявлять к иностранцу гораздо меньше любопытства, чем это было прежде. Как, например, в истории с шотландцем Брюсом, попытку которого посетить Аксум местные власти долгое время воспринимали в штыки.
Я предпочел не вспоминать об испытаниях, выпавших на долю Перо де Ковилхана, ибо сама мысль о том, что в Эфиопии можно застрять на долгое время, отнюдь не приводила меня в доброе расположение духа.
До Аксума было шестьсот километров, и я позаботился о том, чтобы найти водителя с собственной машиной, на которой можно было бы добраться до священного города. Возле отеля постоянно дежурили молодые ребята, наперебой предлагавшие услуги такси. Я выбрал одного из парней по имени Бабиле – довольно толкового, как мне показалось, парня лет двадцати пяти-двадцати восьми. Он был одет в белые просторные штаны и легкую футболку. Бабиле пообещал мне взять напрокат хорошую машину с кондиционером у своего знакомого. Мы договорились о цене – триста долларов в оба конца, учитывая расходы на бензин, ночевку в придорожной гостинице и гонорар водителю.
В полдень Бабиле уже подогнал к центральному входу «Орхидеи» немецкий «гольф». Я погрузил в него свои вещи, и мы отправились в дорогу.
Насколько мне было известно, Аксум занимает удобное месторасположение между двумя горами – Джидак и Дар-Таклит. Мой водитель весьма сносно говорил по-английски и рассказал, что название «Аксум» переводится как «белая башня».
– Аксум – наш священный город, – сообщил мне Бабиле. – И очень красивый. Он весь утопает в сочной зелени, над которой возвышаются верхушки белых башен. Это остатки древних мечетей, построенных мусульманами, покорившими Аксумское царство.