Рерайтер
Шрифт:
Следом мой самый нелюбимый предмет, литература, и там учительницу совершенно не интересуют мои личные измышления о книгах Толстого, ей главное, чтобы они не отличались от официальных, то есть надо было озвучить вольное изложение всех хвалебных рецензий в отношении творчества великого писателя. А вот на физике можно и отдохнуть, эта учительница не слишком заморачивается знанием учеников, она просто тарабанила в пространство свой очередной материал и пофиг, как там школьники его воспринимают, и кто чем в это время занят. На контрольных занятиях выяснится,кто внимательно слушал, а кто «мух
А вкласс заглянула завуч:
— Извините, Николай Иванович, — прервала она изложение новой темы учителем, — мне нужно забрать Климова.
Учитель чуть поморщился, обозначая недовольство, и кивнул мне в сторону двери, давая разрешение покинуть класс. Интересно, что вдруг понадобилось от меня Анне Андреевне.
— Пойдем к директору, там тебя ждут, — известила она меня и, не дожидаясь, шагнула вперед.
Интересно, и по какому поводу, я понадобился Дмитрию Захаровичу, неужели это отголосок моих художеств? И точно, у директора в кабинете я увидел Денисова, это один из работников первого отдела в ОКБ-51, не очень приятный тип, постоянно изводил придирками работников отделов, он и меня бы доставал, но статуса не хватало.
— Твое? — Спросил представитель первого отдела, небрежно кинув на стол, красочные репродукции.
Я внимательно просмотрел все пять отпечатанных в типографии рисунков и кивнул:
— Мое.
— И как ты это объяснишь? — Изобразил он недовольство на лице.
— Что именно? — Решил уточнить я.
— Вот это все, — он махнул в сторону рисунков рукой.
Пожимаю плечами:
— А что? Разве плохо получилось?
— Получилось хорошо, — вынужден был согласиться он, — но я не о том спрашиваю, кто тебе позволил все это рисовать?
— А кто-то должен был разрешать?
— Не понимаешь, значит? — Вновь скривил он лицо, хотя, казалось бы, дальше уже некогда. — Ты в своих рисунках попытался изобразить космическую технику, и этим самым вводишь в заблуждение советских граждан.
А вот этого я не ожидал, это же надо с такой стороны меня виноватым выставить, даже сразу и не сообразишь, как возразить. Но всё-таки:
— Не знаю, что там с заблуждением граждан, — решил я прикрыться Буденным, — но комитет по космосу дал хорошую оценку этим рисункам и одобрил их публикации.
— О мнении комитета мы еще поговорим, — отмахнулся от моих аргументов Денисов, — ты же по своему незнанию мог случайно передать секретные сведения нашим врагам.
— Так вы уж определитесь, — начал закипать я, — или я раскрываю секретные сведения врагу, находясь в полном неведении относительно советской космической техники, или ввожу в заблуждение граждан СССР.
— Хм, — решил вмешаться директор, — Павел Семенович, судя по вашим утверждения, Климов действительно не знаком с ракетами, которые летают в космос и полностью полагался на свою фантазию. Разве это наказуемо?
— Не наказуемо, —
— Хорошо, — изображаю тяжёлый вздох, — я услышал ваши претензии и обещаю, что советского космоса в своих рисунках касаться больше никогда не буду.
— Ну, зачем так уж сразу, — сразу сдал назад Денисов, — рисовать покорение космоса советскими людьми не возбраняется, даже больше скажу, желательно. Но прежде чем выставлять рисунки на всеобщее обозрение, требуется согласовывать их с нами.
— Так насколько я понял, они и были согласованы с комитетом по космосу. — Опять встрял в наш разговор директор.
— В комитете не всегда в состоянии оценивать правильности изображение космической техники на рисунках, — парировал представитель первого отдела и снова повернулся ко мне, — ты хочешь посмотреть на настоящие космические корабли?
— Зачем? — Не понял я такого резкого перехода от кнута к прянику. — Чтобы потом не мог рисовать что хочу, так как обладаю секретными сведениями?
— Так если ты будешь согласовывать рисунки с нами, мы подскажем, что можно показывать в своих рисунках, а что нет.
— Так, а мне-то это зачем? — Удивляюсь простоте Денисова. — Мне лишние согласующие инстанции не нужны, лучше просто обходить эту тему стороной. И вообще это первый мой опыт — не получилось, то и ладно, жизнь на этом не заканчивается.
Ага, видимо что-то пошло не так, как рассчитывал работник ОКБ, в его глазах я заметил беспокойство, и до меня стало доходить, что приезд сюда это не инициатива первого отдела, скорее наезд на меня был организован им лично, чтобы я был сговорчивей. Хотя вся эта подготовка была не нужна, любой пацан должен быть счастлив до одури, если ему предложат посмотреть на космическую технику вживую, но с наездом переборщили и я уперся.
— И все же, — сделал Денисов последнюю попытку уговорить меня, — подумай, мы готовы показать тебе как строятся космические корабли и происходит подготовка космонавтов. Очень немногим может так повезти. Сразу ответа у тебя не требуется, сможешь к каникулам определиться?
— Так я уже определился, — чешу затылок, думая, как бы помягче выразиться, чтобы мой отказ не выглядел как обида, — с космосом своё будущее связывать не планировал, так что прошу меня извинить.
— Неужели не интересно?
— А что я там пойму? — Дергаю плечом. — Чтобы в технике разбираться, тем более в космической, надо долго учиться по специальности, а у меня другие планы.
— Хорошо, — в который раз был вынужден скривиться Денисов, — можешь быть свободен.
Это хорошо, что до перемены разговор закончился, не придется на литературу опаздывать, а то учительница там очень не любит «опозданцев», даже если у них уважительная причина. А что отказался от поездки, то тут есть причина, раньше я не задумывался о том, хочу ли вновь побывать в ОКБ-51, но так как такой возможности не было, не переживал. Но вот такой случай представился, и я вдруг понял, что никакого желания вновь пройтись по цехам ОКБ, у меня нет — в одну реку дважды не войти и кроме глубокого разочарования я там ничего там не найду.