Рерайтер
Шрифт:
Тяжело вздыхаю — нет, не верят наши сегодняшние руководители в «созидательную» силу пролетариата… и правильно, что не верят, пропагандистские ходы тут не прокатят, требуется глубокое знание предмета, а то опять, что-нибудь вроде советской цветной пленки семидесятых годов получится. Еще на мгновение задумываюсь, стоит ли лезть в это грязное дело, и решаюсь:
— Их есть у меня, — отвечаю как еврей, — и хватит надолго. Найдем такое место, где можно разместиться на часок? А то так стоя мы много не наговорим.
— Хм, — улыбка стала пропадать с лица «консультанта», он тоже на секунду
— Идем в кабинет, — махнул тот рукой и без излишних церемоний шагнул мимо нас.
«Железяка» не подвела, хотя сначала и предложила что-то заумное, основанное на светочувствительных полимерах сотворить. Но тут я попросил ее сдать назад, понимаю, что это она таким образом вредничать начала, вроде как накручу что-нибудь из технологии будущего, смотришь, никто не поверит.
Это надо было видеть, как постепенно у мужиков глаза лезли на лоб, это в мое время можно было выловить необходимую информацию в Интернете, и то без технических подробностей, а здесь и сейчас надеяться можно было только на справочники, да редкие зарубежные статьи. И, естественно, надо было учитывать, что конкуренты вовсе не стремились делиться ценными сведениями, поэтому и доверия к таким источникам было немного.
— Погоди, — вытер пот со лба Максим Григорьевич, — наговорил ты уже много, ну а как все работать будет?
— А разве у вас исследовательской лаборатории нет, — удивляюсь я, — уж пару десятков пленок на пробу смогут легко сделать.
— А потом? Где нам оборудование для многослойного полива взять?
— Так в чем дело? — Демонстративно пожимаю плечами. — У вас же наверняка для производства черно-белой пленки имеется ЭПМ-700 (эмульсионно-поливочная машина) в паре с АСЭ-12 (аппарат для студенения эмульсии), снимаете с них резаки и ставите в каскад. Тут правда потребуется синхронизацию на протяжку пленки городить и соответствующее помещение подготовить, но думаю, больших проблем не будет.
— Не так просто, как ты говоришь, но сделать можно, — кивнул «консультант», — тут у нас больше возни с подготовкой красителей намечается, уж слишком жесткие требование к подготовке исходных компонентов ты выставляешь.
— Это не я выставляю, это требуется для получения качественной пленки, — тут же парирую я претензию, — иначе вместо качества Кодак, получим немецкую Орво.
— Нам бы и такого качества с лихвой хватило. — Тут же отозвался Максим Григорьевич. — А нельзя немного сократить количество промежуточных операций? Например, зачем нам дополнительная обработка желатина?
— Можно и без неё обойтись, — киваю в ответ, — но тогда толщину слоя трудно будет контролировать, а без этого, цветность по контрасту нам не сбалансировать. Поверьте, я и так про упрощенный технологический процесс вам рассказывал, дальше упрощать уже некуда.
Одного разговора «по душам» естественно не хватило, встречался с «консультантом» я еще пару раз, но теперь он меня не слушал… он записывал мои откровения, как прилежный студент.
— Фух, — под конец я откинулся на спинку стула, — наверное, давайте мы на этом остановимся, и так на десять лет без права переписки наговорили.
— Еще бы, — коротко хохотнул Максим Григорьевич, —
— Очень надеюсь, — буркнул я, разминая ноги.
* * *
Спустя два часа директор фабрики спешил на поезд, с его лица по-прежнему не сходило мрачное выражение, но внутри душа пела, и он готов был пуститься в пляс, теперь будущее виделось ему исключительно в светлых тонах. Удивительно, но он почему-то поверил тому пареньку, который неожиданно повстречался ему у брата, хотя, казалось бы, глупость это несусветная. И убедило его не то, что молодой человек, сыпал по памяти всем набором компонентов, которые были необходимы для производства цветных фотопленок, заучить недолго, и не то, что он с ходу предложил задействовать неиспользуемое оборудование, об этом и сами раньше подумывали. Поверил он тогда, когда тот предложил использовать химические индикаторы для контроля чистоты и созревания изготавливаемых поливных смесей, они в лаборатории уже использовали нечто подобное, и получили хорошие результаты, но об этом знали только работники лаборатории и сам руководитель. Откуда это было известно школьнику? Вот тогда что-то и щелкнуло в голове, ведь все, о чем ему говорили, не тупое заучивание тех. процесса, по американским журналам, вряд ли «Кодак» стал бы с кем-то делиться этой информацией, а что-то гораздо большее.
Но почему он тогда выглядел мрачным? Все дело в том, что директор был жутко суеверным, и считал — радость раньше времени, верный путь к провалу.
Прошло две недели.
— Максим Григорьевич! — В кабинет без стука ворвался заведующий лабораторией. — Вот, посмотрите что мы получили с первого раза!
— Так — так, — не чинясь директор взял в руки мокрые снимки, — отлично, на снимках тестовые таблички получились как настоящие. А тебе не кажется, что мы с насыщенностью цвета переборщили?
— Нет, не кажется, — улыбаясь на все тридцать два зуба, заявил заведующий.
Руководитель подозрительно покосился на работника — что это с ним, раньше за ним такого не водилось и тут он заметил у того в руках еще два снимка.
— А там что?
— Вот, смотрите еще, — радостно провозгласил тот, — передавая ему такие же еще мокрые настоящие фотографические снимки, — это Алексеев на свою Москву для пробы снял.
— О-о! — Вырвалось у директора. — Однако.
— Представляете, какое качество снимка? А цвет лица? И это с минимальным подбором светофильтров получилось? — Продолжал улыбаться работник.
— Да… уж… — только и выдавил из себя Максим Григорьевич, такого качества снимков он от своей продукции не ожидал, теперь бы только сохранить в производстве лабораторное качество пленки.
Директор с трудом погасил желание погрозить кулаком в сторону Москвы, в частности зам. министру Корчкову, это благодаря его стараниям фабрика в Переславле попала в тяжелое положение.
— Вот теперь и посмотрим, как твоя любимая Казань сможет выкрутиться, Илья Никитич, — ворчал он, — а мы ничем помочь не сможем, технологии-то у нас разные.