Решальщики. Развал. Схождение
Шрифт:
— Согласен, грех, — отсмеявшись, подтвердил Виктор Альбертович. И, неожиданно посерьезнев, добавил: — Хорошо, подумаем. И не только над этим.
— А над чем еще?
— Есть во всей этой идиотской истории один момент, который меня, признаться, тревожит.
— Что за момент? — недовольно напрягся Петрухин.
— В самое ближайшее время озвучу, но для начала нужно уточнить кое-какие детали. И как раз этим я, пожалуй, прямо сейчас и займусь. Так что ты тут, Борисыч, допивай-доедай в гордом одиночестве… — Виктор Альбертович поднялся из-за стола. — Да, и сегодня в конторе можешь не появляться. Я разрешаю.
— Ай,
— Не ерничай! — посуровел Брюнет. — Будет вам — и награда, и белка со свистком. Всему свое время. А пока в качестве аванса можешь дополнительно схомячить порцию Леонида Николаевича.
— Думаешь, побрезгую? А вот ни фига подобного, — принял «вызов» Дмитрий и пододвинул к себе купцовскую тарелку с его любимыми рыбными котлетами…
Помимо долгожданной выписки Яны Викторовны, нынешним вечером случилось еще одно событие из разряда судьбоносных: Леонид впервые удостоился приглашения в гости к Асеевым.
Все вышло достаточно спонтанно, без должной психологической подготовки, но тем не менее официальная часть мероприятия — сиречь, торжественный ужин, на котором присутствовали Ольга Антоновна и Глеб, в целом прошла вроде как удачно. Ну, а после ужина бабушка с внуком переместились в гостиную на просмотр очень кстати купленного Купцовым нового полнометражного мультика. Устроив таким образом вожделенный для Леонида тет-а-тет с объектом воздыхания.
В кульминационный момент непросто складывающейся промеж двоих беседы на плите засвистел, захлюпал носом чайник. Реагируя на его призывы, Яна потянулась за своей тросточкой-«помогалочкой», однако Купцов решительно пресек ее попытку подняться:
— Сидите уж, госпожа хромоножка. Позвольте мне немного похозяйничать?
— Сделайте такое одолжение, — разрешила Асеева, у которой ближе к вечеру привычно разболелась нога. Снимая боль, Яна позволила себе непривычно «злоупотребить» и, как результат, довольно быстро захмелела. — Чашки в настенном шкафчике, ложки — в столе, правый ящик.
Леонид деловито занялся организацией чайной церемонии. Вот только подвисший в воздухе, оставшийся без ответа вопрос никак не выходил у него из головы.
— И все-таки, Яна… — осторожно переспросил он, возвращаясь к недовысказанному. — Может быть, скажешь — почему?
— Экий вы настырный, инспектор.
— У меня работа такая.
— У моего мужа когда-то была точно такая работа. Ты в курсе, чем это закончилось?
— Нет, — как можно равнодушнее сказал Купцов.
— Вот только не ври мне, Лёня! Ни за что не поверю, что за всё это время ты так и не удосужился изучить мою изнаночную и подноготную. В противном же случае — грош вам цена, господа инспекторы.
— Ну, я единственно знаю, что он, вроде как, работал у Брюнета. И что его… хм… убили?
— Да. Он работал на Брюнета и занимался примерно тем же, чем отныне занимаетесь вы с Петрухиным. Вот только времена тогда были — не чета нынешним. Тогда Виктор Альбертович еще только пытался зайти на вологодский заводик, коему впоследствии суждено будет стать базовым предприятием «Магистрали». И вот в один совсем не прекрасный день Брюнет отправил Севу
— Ты же не…
— Дай. Мне. Сигарету! И зажигалку.
Купцов покорно выложил на стол затребованное. Асеева неумело, слегка закашлявшись, прикурила, после чего продолжила невеселый рассказ.
Вернее — завершила оный:
— Так я осталась без мужа, вдобавок беременная. А еще через месяц — и без работы.
— А почему без работы?
— Когда наше УСБ узнало, что муж погиб в результате «бандитской разборки», меня вычистили из органов. Конечно, они не имели законного права так поступить. Поэтому просто создали вокруг меня такую «надлежащую» атмосферу, что я уволилась сама.
— Ты служила в милиции? — потрясенно переспросил Леонид.
— Господин инспектор! — сердито прикрикнула на него Асеева. — Я ведь, кажется, просила вас…
— Но я в самом деле не знал! Честное слово!
И это было чистой правдой. После того, как на днях Петрухин вправил напарнику мозги, Леонид отказался от былого намерения собрать «информационное досье» на любимую женщину.
— Да, служила. Вольнонаемной в юридической службе при ОВО, — горько подтвердила Яна. — В течение нескольких месяцев пыталась найти хоть какую-то работу, но с грудным ребенком никто брать не хотел. Отчаявшись, наплевала на гордость и принципы и обратилась за помощью к Брюнету, который предложил мне должность юрисконсульта. Наверное, я должна быть ему за это благодарна? — риторически вопросила Асеева, изо всех сил стараясь говорить бодро. — Вот только я — НЕ БЛАГОДАРНА!.. Знаешь, порой я физически не могу переносить его присутствие. Мне кажется, он догадывается об этом, вот только вида не подает. Виктор Альбертыч у нас — о-о-очень деликатный мужчина, — последнюю фразу Асеева произнесла с плохо скрываемой злостью.
В замкнутом кухонном пространстве подвисла звенящая тишина вкупе с не находящими внешнего выхода клубами табачного дыма.
Леонид поднялся, распахнул форточку и, продолжая стоять к Асеевой спиной, негромко произнес:
— Теперь я понимаю… Почему…
— Да! Именно поэтому! — алко-нервно согласилась Яна. — При всем моем к тебе уважении, Лёня. Уважении и…
— И? — невольно напрягся Купцов.
— Хорошо, коли уж тебе так хочется польстить своему самолюбию, я докончу фразу: «Уважении и… Любви».
Среагировав на вырвавшееся откровение, хотя бы и сказанное в алкогольной запальчивости, Леонид обернулся и увидел, как напряглось, сделавшись непроницаемым, лицо любимой женщины.
— Ты не ослышался. Любви!
— Спасибо.
М-да… Более идиотскую реакцию трудно было даже вообразить.
— Вот только я не хочу входить в одну и ту же реку дважды. И не собираюсь снова строить свою жизнь с «шестеркой» Брюнета!
— А почему вот так вот сразу — и с «шестеркой»?
— А кто же ты, Лёнечка, милый? Ты и твой драгоценный Петрухин? Кто вы, как не мальчики на побегушках у богатого папика с криминальным прошлым и мутным настоящим?!