Решая судьбу человека…
Шрифт:
А вот ответ на одно из писем, подготовленный к отправке:
«Гр. Будоновой М. А.
Письмо ваше получила, но помочь вам не могу: травы мы не высылаем. От давления… мы не лечим.
— Судя по письмам, вы занимаетесь врачебной практикой? — спросил следователь.
— Ну что вы, — замахала руками Шапорина, — Это я купила в аптеке немного травы по просьбе одной знакомой. Даже сама не
— А почему у вас опечатана печная заслонка?
— Приходили пожарные, увидели, что дымоход неисправен, вот и опечатали. Но вы не беспокойтесь, я все неполадки устраню, — торопливо произнесла Шапорина. «Уж не здесь ли прячет она травы?» — подумал Башаров и решил заглянуть в печь, оформив свои действия соответствующим постановлением.
Результат, как говорится, превзошел ожидания.
— М-да, — произнес Башаров, увидев содержимое печи. — Люди в печке пироги пекут, обед готовят, а у вас печь набита деньгами… Не странно ли?
— Это мои сбережения, добытые честным трудом, — бледнея, заявила знахарка.
— Но ведь вы и ваша дочь за всю свою жизнь никогда и нигде не работали, — усмехнулся следователь. — К тому же честный человек не станет держать деньги в печке.
— А я боялась, как бы не украли.
— Пожарник, опечатывая печь, видел деньги?
— Нет, он просто взял сургуч и опечатал заслонку, — пряча глаза, проговорила Шапорина.
— Вызвать работников банка для пересчета денег, — распорядился следователь, — и немедленно доложить об этом в следственный отдел прокуратуры республики.
Вскоре три девушки из банка закончили считать ассигнации.
— Пятьсот сорок шесть тысяч пятьдесят четыре рубля двадцать копеек, — сообщили они, утирая выступивший на лицах пот.
— Где у вас еще хранятся деньги? — спросил Башаров.
— Честное слово, ни копейки больше нет, не тратьте время на обыск, — прижала руки к груди Шапорина.
— Артистка из вас не получилась бы, — покачал головой следователь, — обыск будем продолжать.
Через некоторое время из-под лестницы были извлечены два парусиновых мешка, туго набитых деньгами. Сосчитали — двести тридцать две тысячи двадцать два рубля. И тут же за дымоходом нашли еще один мешок.
— Какие-то погремушки, — недоуменно сказал понятой. Но «погремушки» оказались не простыми. Золотые кольца, часы, перстни… Здесь же лежали сберкнижки, облигации трехпроцентного займа.
— И всего-то семьи у них — мать и дочь, живут вдвоем, к чему столько добра? — возмущались понятые. А добра, кроме найденных денег и золота, хватало: 75 отрезов драпа, шелка и коверкота, меховые шубки, 15 дорогостоящих ковров, отрезы панбархата, многочисленные отрезы шерсти, пуховые платки, каракулевые и мутоновые шкурки, не говоря уже о телевизоре, приемнике и
«Исцелители» заготовили и другое: 70 кусков мыла, 70 килограммов сахара, 8 литров спирта…
В сенях, на чердаке и в сарае следователь обнаружил большое количество сухой травы, различные сорта ее были перемешаны, словно корм для скота. В сарае же нашлись соломорезка и ступа. Кроме того, в процессе обыска было изъято около двухсот писем от клиентов в адрес Шапориной.
Под тяжестью улик Шапорина созналась в мошенничестве и шарлатанстве, пояснив, что все делала вместе со своей дочерью Симаковой.
— Несколько лет я занималась сбором трав, иногда мне приносили ее разные женщины. Но чаще всего я покупала травы в аптеках, — рассказывала преступница. — Приобретенную траву мы с дочерью сушили на чердаке, а потом толкли в медной и деревянной ступах.
Как-то зять привез мне соломорезку, и работа пошла быстрее. Но прошу вас учесть, товарищ следователь, что никаких особенных преступлений я не совершала, просто продавала траву по 15 рублей за пакетик.
— А сами вы и ваши родные лечились этими травами? — поинтересовался Башаров.
Знахарка потупилась.
— Нет, — произнесла она неохотно. — У меня умерло трое взрослых детей, но моими травами они не лечились, все равно бесполезно.
— Какое у вас образование?
— 3 класса дореволюционного пансиона.
— Неужели вам непонятно, что, продавая больным одну и ту же смесь для лечения от всех, болезней, вы только ухудшали их состояние? — зло спросил Башаров.
Шапорина пожала плечами.
— А я их не звала, сами шли, мне-то какое дело…
Далее следователь допросил дочь Шапориной — Симакову Марию, которая сообщила, что какого-либо разрешения на лечение больных также не имела. Родственники Шапориной устанавливали специальную очередь и за это брали с каждого больного еще по одному рублю. Они же принимали участие и в дележе прибыли. Как показала Симакова, на сберкнижку родственницы Огнобиной было положено 10 000 рублей, на имя внука Шапориной — тоже 10 000 рублей.
Выясняя одну деталь за другой, следователь не мог не побеседовать с Самариным, тем доверчивым пожарным, который опечатал заслонку.
— Действительно, я производил обследование квартиры Шапориной, — пояснил Самарин, — и в акте отметил некоторые нарушения, в частности неисправность электропроводки. Но печь мною не опечатывалась, и я внутрь не заглядывал.
На очной ставке Шапорина созналась, что оклеветала Самарина.
Ну, а что говорят о «лечебных методах» Шапориной врачи?
«Шапорина — невежда в медицине, шарлатанка и обманщица», — гласит медицинское заключение, представленное следственным органам. Она не умела правильно обрабатывать травы и сохранять их лечебные свойства.