Решения, принятые после полуночи
Шрифт:
Я знала, что Эдисон мог справиться с обоими аспектами работы. Где-то под его личностью плейбоя скрывалась ответственность и внимание к деталям. Ему бы это просто не понравилось, и это было справедливо. Я была бы у него в большом долгу.
Но это была цена, которую я была готова заплатить.
— Мне жаль, Эдисон, — искренне сказала я ему. — Правда, жаль.
Голос Эдисона смягчился, когда он спросил:
— Где ты, Ло? И почему тебя здесь нет?
Я глубоко вздохнула, набралась храбрости и сказала:
— Он изменял мне, Эд. Он изменял
— Кто?
— Оуэн.
— Сукин сын, Лола. Ты шутишь?
Слова, эмоции и шесть лет лжи застряли у меня в горле, и я не могла ему ответить. Однако он читал сквозь тишину, как я и предполагала. Повисла тяжелая тишина, пока Эдисон обдумывал правду.
— Папа сказал, что ты раздуваешь из мухи слона из-за недоразумения.
Грубая, красная ярость пульсировала с сокрушительным разочарованием. Одно дело было видеть за кулисами Оуэна, человека, которого, как мне казалось, я любила, за которого, как мне казалось, я хотела выйти замуж, но совершенно другое — видеть, кем был твой собственный отец. Ужасная, уродливая правда о человеке, на которого я равнялась всю свою жизнь.
— Папа хочет, чтобы я вышла за него замуж, чтобы сделка не сорвалась.
Снова тишина. Затем приглушенное проклятие. Затем что-то сломалось на заднем плане.
— Конечно, папа хочет, чтобы ты прошла через это. Любовь и верность никогда не были качествами, которыми он восхищается.
Реакция Эдисона потрясла меня, но также нашла отклик в том, что меня всегда интересовало. Это были мысли, которые у меня были о моих родителях, особенно об отце, раньше, но я никогда не высказывала их вслух. Я никогда не была достаточно храбра, чтобы позволить им быть чем-то, кроме мимолетной мысли. Услышав версию Эдисона об отце, правда предстала в слишком ярком свете. Я отшатнулась от того, как это причиняло боль моим глазам. И моему сердцу.
— Я была достаточно глупа, чтобы думать, что верность подпадает под категорию лояльности.
Он фыркнул от смеха.
— Ну, вот тут ты ошибаешься.
Ещё одно приглушенное проклятие. Еще один грохочущий звук, как будто он что-то пнул или ударил кулаком.
— Но он же не всерьёз, не так ли? Он же на самом деле не собирается заставлять тебя выходить замуж за этого засранца, не так ли?
— Он не может заставить меня что-либо делать, — съязвила я, хотя и задавалась вопросом, правда ли это.
Он не должен заставлять меня что-либо делать. И по закону он не мог этого сделать. Но… это не означало, что он не попытается. И он тем временем делал мою жизнь невыносимой из-за его нереалистичных ожиданий и искаженных планов на будущее, которым никогда не суждено было сбыться.
Эдисон вздохнул, и я догадалась, что его мысли пошли тем же путем, что и мои.
— Что говорит дедушка?
— У меня еще не хватило смелости поговорить с ним об этом. Это неловко, Эд. Я унижена. И я не хочу говорить об Оуэне так, как будто он вещь, а не человек, который глубоко ранил меня.
— Это справедливо, — я почувствовала
— У меня есть ты.
Это было автоматически и само собой разумеющимся. Конечно, мой брат был бы на моей стороне. Конечно, он бы заступился за меня. Конечно, он не согласился бы с возмутительными требованиями моего отца.
Он снова вздохнул.
— Я не думаю, что мой голос имеет значение, Ло.
— Я не собираюсь устраивать свадьбу.
Именно в этот момент я была невероятно благодарна и Оуэну, и мне, что мы были слишком заняты, чтобы планировать какие-либо более мелкие детали. Мы выбрали дату, внесли задаток за понравившееся место, и я примерила несколько платьев, когда Риз навестила меня на Рождество… но мы оба ждали открытия во Флориде, прежде чем начать какое-либо серьезное планирование. Закрепить детали. Выбрать цвета, цветы и группу.
Но теперь, по другую сторону правды, я не могла понять, почему он хотел сделать что-то из этого. Почему Оуэн вообще сделал предложение? Давление семьи? Он был старше меня, но всего на два года. Он пока не мог беспокоиться о своем семейном наследии. Он даже не хотел говорить о детях всякий раз, когда я поднимала эту тему. Он всегда говорил:
— Мы перейдем этот мост, когда подойдем к нему.
Была ли это я? Неужели я каким-то образом, неосознанно, оказала на него давление, чтобы вывести наши отношения на новый уровень? Мне хотелось плакать. Я не могла вспомнить ничего конкретного. Все наши воспоминания теперь имели неприятный оттенок. Было невозможно просеять наши шесть лет вместе и увидеть что-то, кроме лживого, обманывающего ублюдка.
Но это все еще не давало ответа на вопрос "почему?" Почему он позволил этому продолжаться так долго? Почему он думал, что это сойдет ему с рук? Почему он думал, что может так обращаться со мной все эти годы и искренне верить, что я прощу его?
И почему мой отец был на его стороне, а не на моей?
Кофе, который я лелеяла, как волшебный эликсир мужества, превратился в кислоту в моем кишечнике, бурля и вздуваясь, и, в общем, работал против моей шаткой уверенности.
— Конечно, нет, — немедленно согласился Эдисон. — Но… но, может быть, было бы лучше подождать с официальным прекращением отношением до открытия магазина.
Что. За. Ад?
Мое сердце перестало биться и выпрыгнуло из груди на пол, где приземлилось с грязным шлепком.
— Эдисон, он не один раз мне изменил. Он изменял мне. Все то время, что мы были вместе. Снова, снова и снова. А потом возвращается ко мне и ожидал, что я сыграю идеальную, привилегированную девушку, которая с радостью откроет для него двери в карьере и будет готовить ему ужин каждый вечер.
— Какого хрена, Ло? — Эдисон зарычал. — Мы вместе были в отпуске. Черт возьми, мы вместе ходили в походы. Он… он…