Реши это
Шрифт:
– Что ты сделал? – задыхаясь, спросил Ефрем.
Ник повернулся к помощнику управляющего банком, который совершил поездку на ферму.
– Мистер и миссис Шелтон, – заговорил мужчина, сидевший посередине, – мистер Мэдисон погасил закладную на ферму, а также выкупил у Даттонов участок, о котором вы вели переговоры, так что теперь, как вы и хотели, ваша собственность простирается до реки.
Гвен и Ефрем повернулись к Нику, и на их лицах отразились абсолютный шок и благоговение. Когда я посмотрел на них,
– Это слишком, – прошептала Гвен, сделав несколько вдохов и схватившись за сердце, когда ее рот открылся.
– Ник, ты... – Ефрем задыхался и стоял, ухватившись за край стола. – Ты не можешь просто... Это больше, чем мы могли бы принять, и... Ник.
Это было забавно, и когда Ник взглянул на меня, я вздернул брови. Восторг на его лице был мгновенным.
– Просто подпишите, пожалуйста, – сказал им Ник. – Вы сделаете меня очень счастливым, и на самом деле это больше для меня. Так я не буду чувствовать себя виноватым, если вы не увидите меня до следующего сентября.
Они просто уставились на него.
– Это плата, – сказал я им, подмигнув. – Отпустите его с крючка, ладно?
После этого они расписались, потому что действительно, когда кто-то делает тебе самый большой в твоей жизни подарок, нет смысла стоять и сомневаться в своей удаче.
****
Ефрем и Гвен были умными людьми, поэтому не стали ничего объявлять, а детям решили не говорить до тех пор, пока Ник не уедет. Никто не хотел, чтобы на рок-звезду вдруг посыпались просьбы о деньгах. Это было правильным решением.
Ник должен был участвовать в съемках со съемочной группой Netflix, и они хотели, чтобы он был на улице, гулял по лугу, купался в солнечных лучах, а дальше все становилось только более торжественным и артистичным.
Пару часов спустя я сидел на крыльце вместе с Ефремом и раздумывал над тем, чтобы позвонить маме и рассказать ей новости о нас с Ником, хотя я был уверен, что она уже знает, когда услышал знакомый грохот и вскинул голову.
– О, – сказал Ефрем, усмехаясь. – Ты один из этих?
– Простите? – рассеянно спросил я, наблюдая за проезжающим мимо мотоциклом.
– У тебя все так же плохо, как у Ферриса.
Я слушал или точнее пытался слушать. Мне было трудно сосредоточиться, когда я снова взглянул на потрясающий мотоцикл, который несколько минут назад проехал мимо дома, а затем исчез по дороге справа, чтобы внезапно появиться снова и свернуть во двор на противоположной стороне улицы.
– Ну что, пошли? – с ухмылкой предложил Ефрем.
Я встал так быстро, что качели на крыльце, на которых я сидел, отлетели назад, ударились о стену дома и сломали бы меня к чертовой матери, если бы я не отошел с дороги.
– Это да, – поддразнил он меня, наклонив голову.
Не
– Ефрем, – весело поприветствовал дядю Ника мужчина, и, когда мы подошли достаточно близко, оба пожали друг другу руки.
– Феррис, – ответил Ефрем, вернув теплоту в тоне, очевидно, эти двое были друзьями. – Это Локрин Барнс, – сказал он, представляясь. – Лок, это Феррис Бичем, владелец того, что ты так жаждешь.
Мистер Бичем фыркнул, а когда я протянул ему руку, крепко пожал ее.
– Ты желаешь мою девочку, сынок?
– Да, сэр, – искренне заверил я его, присев на корточки, чтобы иметь возможность рассмотреть все величие мотоцикла. – Конечно, желаю.
– А знаешь ли ты, кто она?
– Знаю, – выдохнул я, всерьез потрясенный. – Это Indian Chief Deluxe 1999 года в состоянии, похожем на идеальное.
– О, – сказал он, его лицо расплылось в широкой улыбке. – Этот человек разбирается в мотоциклах. Не пускай слюни на краску, слышишь?
– Нет, сэр, – сказал я, поднявшись через несколько минут, чтобы встретить его веселый взгляд. – Спасибо, что позволили мне увидеть ее вблизи.
Он кивнул.
– Как давно ты ездишь верхом?
– Двадцать лет, – ответил я. – Свой первый Kawasaki я купил в пятнадцать лет. Я работал все лето, чтобы собрать на него деньги, а потом пришлось искать запчасти.
– Какой именно? – я мог сказать, он был действительно заинтересован.
– Kawasaki H2 Mach IV 1975 года, – с гордостью сказал я. – Мой четырехгаллоновый бак не очень далеко меня уносил. Не могу сказать, сколько раз я толкал этот мотоцикл.
– Но тебе он нравился, – сказал он так, будто был уверен, что это так.
– Конечно, – насмешливо ответил я, – он был быстрым.
– А что у тебя сейчас?
– Triumph Bonneville T120.
– О, это здорово.
– Он такой, – заверил я его, ухмыляясь. – А в отапливаемом гараже, где я его храню, теплее, чем в моей квартире.
– Это потому, что у тебя все приоритеты в порядке.
– Да, сэр.
Он взглянул на Ефрема.
– Он мне нравится.
– Да, – согласился Ефрем, кивнув. – Мне тоже.
– Ну что ж, – сказал мистер Бичем, жестом указывая на мотоцикл. – Поехали.
Я стоял как идиот, потому что всерьез думал, что он меня разыгрывает.
– Нет? Ты не хочешь прокатиться на ней до приезда моего покупателя?
– Вы продаете свой байк? – ужаснулся я.
– Нет, – сказал он мне, и его лицо расплылось в широкой улыбке. – Я их ремонтирую. Иногда собираю с нуля, порой нахожу раму и строю на ее основе, а бывает, как в этом случае, что я много крашу, полирую и нахожу оригинальные детали, чтобы заменить хлам, который выдавали за таковые.