Реши это
Шрифт:
Ник был доволен, но важнее всего для него было то, что меня всегда - каждый раз - трогало до слез, когда по радио звучала моя песня, его песня, которую он написал для меня, «Замок и сердце». В каждой ноте, которую он пел, чувствовалась его сырая, почти дикая, но искренняя любовь ко мне. Когда он спел ее в первый раз, на нашей свадьбе, мне пришлось отойти к кромке воды, чтобы не сломаться на глазах у всех. Мне потребовалось, чтобы он пошел за мной, крепко обнимая, чтобы я взял себя в руки.
– Скажи мне еще раз, Лок, – прижал он меня к себе, шепча на ухо.
– Я люблю тебя,
Эти слова были важны для него. Они позволили ему оставить меня и отправиться со своей группой в гастрольный тур со Стигом Маллоем в середине ноября, в преддверии выхода документального фильма Netflix «Дорога искупления» в декабре и альбома в январе. Все сеты были акустическими, музыка - более динамичной, и все сошли с ума.
Отец Ника согласился на признание вины и проведет в тюрьме не более двадцати лет и не менее двенадцати. Алан тоже согласился на сделку, и, по иронии судьбы, получил те восемнадцать месяцев, которые, по его мнению, должен был отсидеть его тесть.
Я не следил за сестрами Ника, не следил за бесконечными новостями о них, потому что мне, честно говоря, было все равно. Ник был счастлив и здоров, регулярно общался со своим психотерапевтом, и все сходились во мнении, что он прошел через тьму и теперь уверенно стоит на свету. Я не мог нарадоваться, поэтому, когда мне позвонил Брент прямо перед Днем благодарения, когда я заканчивал свою работу волонтера в центре реабилитации наркоманов, я был удивлен.
– С Коннером все в порядке?
Я спросил первым, потому что Коннер Фокс уже месяц как был чист и трезв, и, в качестве поощрения, отправился на встречу с Ником и Стигом в качестве их гостя на два шоу, прежде чем вернуться в дом и поселиться в нашей гостевой спальне. С ним был тренер по трезвости, которого я выбрал сам. Коннер также пел бэк-вокал на пластинке Ника, и Стиг предложил ему работу бэк-вокалиста в своей группе, когда он почувствует, что готов. Коннер был в восторге. Когда он уезжал от нас, ему нужна была подстраховка, а не дом его детства, и Стиг, его жена и его группа с радостью предоставили ему такую возможность.
– Да, Коннер в порядке, – быстро сказал он, – но...
– Флинт не играет снова в азартные игры?
– Нет, он...
– О черт, у Мейры начались роды?
– Нет, Лок, она всего на седьмом месяце...
– Диего пострадал или...
– С Диего все в порядке!
– А ты...
– О боже, ты можешь заткнуться? – заорал он на меня.
Если бы он был рядом, я бы забил его до смерти.
– Какого черта тебе нужно?
Он вздохнул.
– Оказывается, этот месяц вдали от тебя не пошел Нику на пользу.
Я вздрогнул.
– Нет, нет, нет, он не...
– Нет, – сказал он спокойно, мягко, – он ведет себя замечательно. Он - скала, поддерживающая мир между несколькими артистичными, очень своеобразными людьми, и в последнее время в его голосе есть что-то такое, что просто раскаляет его добела. Я имею в виду, правда, Лок, он просто сияет, и люди в восторге от его голоса, а отзывы об этом туре просто невероятные.
– И что дальше? Я не понимаю.
– Я послал тебе видео со вчерашнего вечера.
–
– Да, – согласился он, прочищая горло. – Но я не думаю, что такие долгие разлуки идут ему на пользу. Вы поженились, а он уехал.
– Да, но мы же договорились, что...
– Просто сделай мне одолжение и посмотри видео, хорошо? А потом напиши мне.
Он повесил трубку, а я пошел на кухню и открыл ноутбук, чтобы съесть ужин, который оставила мне Марисоль, и посмотреть, как Ник поет, пока я ем.
Музыка была прекрасной, и Брент был прав: мой муж звучал потрясающе. Я не сомневался, что как только его пластинка попадет в эфир, «Грэмми» будет принадлежать ему.
Но несмотря на то, что звук был на высоте, а голос мощным и сильным, проникновенным и сексуальным, его поведение было каким-то не таким. Он не был оживлен, как перед отъездом. Он выглядел плоским, пустым и почти безжизненным. Создавалось впечатление, что он гастролировал не несколько недель, а несколько месяцев. Улыбка, которую он дарил людям, была вынужденной, натянутой, а глаза - пустыми. Нужно было знать Ника, чтобы понять это. Для своих поклонников он был увлечен, но для Брента что-то было ужасно не так, и я был благодарен ему за то, что он стал тем помощником, в котором Ник действительно нуждался.
Я написал Бренту и спросил, где они будут выступать следующим вечером. Они выступали на бесплатной площадке в Парке музыкальных легенд до полуночи, поэтому я сообщил ему, что возьму билет на самолет, а он ответил, чтобы я просто ехал в аэропорт. Самолет будет ждать меня.
Группа остановилась в отеле JW Marriott, в Новом Орлеане, на Канал-стрит, но Брент отправил Ника вниз по улице и за угол, в отель Monteleone, где я остановился. Я позвонил Нику, когда Брент прислал сообщение о том, что он уже едет сюда.
– Привет, – хрипловато сказал он, быстро вздохнув. – Как ты, детка?
– Я в порядке, а ты как?
– Было бы лучше, если бы Брент не облажался с бронированием и не поселил меня в другой отель, в отличие от Стига, Коннера и всех остальных. То есть я собирался спросить, нет ли у них другого номера, но Брент вытолкал меня за дверь так быстро, что люди бы заметили, если бы я устроил сцену, понимаешь?
– А это не про тебя, про сцену.
– Уже нет, – согласился он, усмехаясь. – По крайней мере, мне не придется стоять в очереди на стойке регистрации и получать ключ. У Брента он уже есть, так что я сейчас поднимусь на лифте.
– Где ты остановился?
– В отеле Monteleone.
– Я слышал, что там водятся привидения, так что это может быть круто.
– Разве не все старые отели в Новом Орлеане с привидениями?
– Хорошее замечание, – поддразнил я его.
Он замолчал на мгновение.
– Ник?
– Прости, я просто скучаю по тебе больше, чем когда-либо думал, и просто не могу дождаться возвращения домой.
– О, да?
– Да, как... – он замялся, и я услышал, как он вдохнул. – В любом случае, когда я сказал тебе в Кентукки, что хочу, чтобы мы провели некоторое время, будучи нами, было бы неплохо больше двух недель.