Республика Дракон
Шрифт:
– Господа, – сказал он, – оставьте нас наедине, будьте добры.
Все находящиеся в каюте молча встали со своих мест. Никто не взглянул на Рин. Вайшра запер дверь и обернулся.
– Чем могу быть полезен?
– Вы приказали лекарю не давать мне опиум.
– Верно.
– Мне он нужен… – произнесла она дрогнувшим голосом.
– О нет, Рунин. – Вайшра покачал пальцем, словно журил малое дитя. – Совсем забыл об этом предупредить. Это условия твоей службы у меня. Я не терплю в армии опиумных наркоманов.
– Я не наркоманка, я просто…
Голова
– Если ты будешь под кайфом, от тебя нет проку. Ты нужна мне трезвой. Мне нужен человек, способный проникнуть в Осенний дворец и убить императрицу, а не какой-то одурманенный опиумом мешок дерьма.
– Вы не понимаете, – сказала Рин. – Если я не приму наркотик, то спалю всех на этом корабле.
Вайшра пожал плечами.
– Тогда мы выбросим тебя за борт.
В ответ Рин просто тупо уставилась на него. В этом не было никакого смысла. Как он способен оставаться таким раздражающе спокойным? Почему не съеживается, трясясь от ужаса? Ведь именно так должно быть – она угрожает и получает желаемое, как всегда случалось до сих пор.
Почему он ее не боится?
В отчаянии она начала умолять:
– Вы не представляете, какая это боль. Он у меня в голове… Бог постоянно у меня в голове и мучает меня…
– Это не бог. – Вайшра подошел к ней ближе. – Это гнев. И твой страх. Ты впервые увидела сражение и с тех пор не можешь успокоиться. Постоянно боишься. Тебе кажется, что все хотят причинить тебе боль, и сама желаешь, чтобы они этого хотели, потому что так ты получишь повод ответить. Это не проблема спирцев, такое случается со всеми солдатами. Опиумом это не излечить. Убежать от этого невозможно.
– Тогда что…
Вайшра положил руки ей на плечи.
– Прими это как данность. И борись.
Как он не понимает, что она пыталась? Он думает, это легко?
– Нет, – сказала она. – Мне не нужны…
Вайшра наклонил голову в сторону.
– Что значит «нет»?
Язык еле ворочался во рту у Рин. Она вспотела, капельки пота выступили на ладонях.
– Хочешь оспорить мои приказы? – повысил голос Вайшра.
– Я… – судорожно выдохнула она. – Я не могу… Не могу это побороть.
– Ох, Рунин. Ты не понимаешь. Теперь ты мой солдат и выполняешь приказы. Если я велю тебе прыгнуть, ты можешь лишь спросить, на какую высоту.
– Но я не могу, – раздраженно повторила она.
Вайшра поднял левую руку, посмотрел на свои пальцы и влепил Рин пощечину.
Она отшатнулась, скорее от неожиданности, чем от силы удара. Боль она не почувствовала, только резкое жжение, словно в нее ударила молния. Рин поднесла палец к губе и увидела на нем кровь.
– Вы меня ударили, – опешила она.
Вайшра схватил ее за подбородок и поднял ей голову. Рин была слишком ошеломлена, чтобы злиться. Но она испугалась. Никто прежде не осмеливался вот так с ней себя вести. Уже очень давно до нее никто не дотрагивался.
После Алтана.
– Мне уже доводилось усмирять спирцев. – Вайшра провел по ее щеке
Он с такой силой вонзил пальцы ей в кожу, что Рин охнула.
– Я положу этому конец. Больше никакого опиума. Можешь накуриваться до смерти, когда выполнишь то, что мне от тебя нужно. Но не раньше.
Рин в растерянности уставилась на него. По лицу начала растекаться боль, поначалу легким жжением, а потом запульсировала в щеке. Из горла чуть не вырвался всхлип.
– Но мне так больно…
– Ох, Рунин. Бедняжка Рунин. – Вайшра смахнул волосы с ее глаз и наклонился ближе. – Наплюй на боль. Нет ничего такого, с чем не справилась бы дисциплина. Ты способна изгнать Феникса. Твой разум сам построит линию обороны, ты еще этого не сделала только потому, что предпочла опиум как более удобный способ.
– Потому что мне нужно…
– Тебе нужна дисциплина. – Вайшра задрал ей голову еще выше. Тебе нужно сосредоточиться. Укрепить разум. Я знаю, ты слышишь крики. Научись с этим жить. Алтан же как-то сумел.
– Я не Алтан, – сказала Рин, почувствовав вкус крови на губах.
– Так научись им быть.
И потому Рин страдала в одиночестве, запершись в своей каюте, а снаружи по ее же собственной просьбе сторожили три солдата.
Она не могла просто лежать на кровати. Простыни царапали кожу, и все тело начало чесаться. Рин свернулась на полу, зажав голову коленями, и раскачивалась туда-сюда, кусая пальцы, чтобы не закричать. Ее трясло и колотило, боль прокатывалась волнами, как будто кто-то медленно дубасит по каждому внутреннему органу.
Судовой лекарь отказался давать ей снотворное, сославшись на то, что она просто заменит опиум на чуть более слабое средство, и потому Рин нечем было заглушить голоса в голове, нечем отогнать видения, вспыхивающие перед глазами, стоило только зажмуриться – бесконечные кошмары, насылаемые Фениксом, и ее собственные галлюцинации.
И конечно, Алтан. Он снова и снова появлялся в ее видениях. Иногда горящим на пристани, иногда привязанным к операционному столу, где он стонал от боли, но порой он был невредим, и эти видения терзали сильнее всего, потому что тогда Алтан с ней разговаривал…
Щека горела от удара Вайшры, но в видениях Рин казалось, что ее ударил Алтан и жестоко улыбнулся, когда она ошалело уставилась на него.
– Ты меня ударил, – сказала она.
– Пришлось, – отозвался он. – Кто-то должен был это сделать. Ты заслужила.
Может, она и правда это заслужила? Рин не находила ответа. Но значение имело лишь то, что так считал Алтан в ее видениях, Алтан считал, что она это заслужила.
«Ты неумеха», – говорил он.
«Тебе со мной не сравниться», – говорил он.