Республика Шкид (сборник)
Шрифт:
– Да вот, – говорил, оправившись, парень, – я с бабой стою, тихонько, разговариваю, а он драться лезет…
– Неправда, граждане, – наконец выговорил Костя.
– Как неправда? – вдруг взвизгнула Лорелея и, прижавшись к парню, закричала, указывая на Костю: – Он, хулюган черномазый. Мы разговаривали, а он…
– За это морды бьют, – сказал кто-то.
– Я заступиться хотел! – выкрикнул Костя.
– Я вот покажу тебе, как заступаться! – гаркнул парень,
– И правильно будет, – поддакнул опять кто-то. – Учить таких…
Костя беспомощно огляделся и, видя угрожающие лица, направился к выходу.
– Вали, вали! – кричали вслед. – Поторапливайся!
Костя, не торопясь, понурившись, брел к дому…
Несколько дней Янкель думал о Тоне, и, чем дальше, тем больше он убеждался: Костя прав.
«Надо сходить», – решил он наконец. К тому же и тоска одолела. До смерти захотелось увидеть черноглазую девочку.
И Янкель пошел.
Распределитель помещался недалеко от Шкиды, на Курляндской улице. Трехэтажное здание окружал небольшой садик.
Перед калиткой Янкель остановился, чувствуя, как замирает сердце. Во дворе несколько девочек в серых казенных платьях играли в лапту.
«А может, ее нет здесь? Перевели куда-нибудь?» – подумал Янкель не то тревожно, не то радостно и, толкнув калитку, вошел в сад.
– Ай, мальчишка! – вскричала одна из девочек. Они бросили игру и остановились, издалека разглядывая его.
– Ты зачем здесь? – крикнула другая, курносая, воинственно размахивая лаптой.
Янкель перевел дух и сказал:
– Мне надо Тоню, Тоню Маркони.
– Тосю? – разом выкрикнули девчонки и побежали к лестнице, крича: – Тося, Тося, выходи! К тебе пижончик.
Янкель стоял ни жив ни мертв. В эту минуту он уже раскаивался, что пришел, и понял, что затеял безнадежное дело. Оробев, он взглянул было на калитку, но знакомый голос пригвоздил его к месту.
– Что вы орете? Как не стыдно! – услышал он и сразу узнал голос Тони. Девочки примолкли и расступились. Янкель увидел ее, выросшую и изменившуюся. Тоня подходила к нему.
Вот она остановилась, оглядела Янкеля с головы до ног, удивленно подняла брови. Она не узнала Гришки.
– Вам что? – строго спросила она.
Янкель растерялся окончательно. Все обращения, которые он придумывал по дороге, словно от толчка выскочили из головы.
– Здравствуй, Тоня, – пролепетал он. – Не узнаешь?
Девочка минуту пристально смотрела на Янкеля, и вдруг яркий румянец залил ее лицо.
«Узнала», – радостно подумал Янкель.
– Тоня! – заговорил он вдохновенно. – Тоня,
Тоня молчала, только лицо ее странно подергивалось, будто она готова была расплакаться. Янкель запнулся на минуту и сбился…
– А ты… ты помнишь клятву? – смутившись, спросил он.
Тоня минуту помолчала, словно раздумывая, потом, качнув головой, тихо сказала:
– Нет, я ничего не помню…
– Ну да, – недоверчиво протянул Янкель. – А как по ночам болтали, не помнишь?
– Нет…
– А про папу своего американца-изобретателя тоже не…
Внезапно Янкель замолчал и с испугом поглядел на Тоню. Девочка стояла бледная, кусая губы, и с ненавистью смотрела на него. Казалось, сейчас она закричит, затопает, обругает его.
– Тося! – позвал чей-то тонкий голос. – Открой библиотеку…
– Сейчас! – крикнула Тоня, и, когда снова повернулась к Янкелю, лицо ее было уже спокойно.
– Слушайте, – сказала она тихо. – Убирайтесь вон отсюда.
– Убираться? – спросил Янкель. – Отсюда?
Улыбка еще блуждала на его физиономии, когда он ошалело повторял:
– Значит, совсем?.. Убираться?
– Да, совершенно.
– Окончательно?
Янкель очутился за калиткой.
– А клятва? – дрогнувшим голосом спросил он, подняв глаза на Тоню. И на секунду что-то хорошее мелькнуло на ее лице, но тотчас же исчезло.
– Поздно вспомнил, – сказала она тихо. – Все кончено.
– Совсем?
– Навсегда.
Янкель уныло вздохнул.
– Ламца-дрица! – сказал он с грустью, потом плюнул на носок сапога и тихо заковылял прочь.
Янкель медленно шел, раздумывая о случившемся. У школы его окликнула знакомая торговка конфетами.
– Гришенька, – кричала девчонка. – Хочешь конфетов?
– Давай, – сказал Янкель и, не глядя, протянул руку.
Эта девчонка уже давно заигрывала с ним, но Янкель не обращал на нее внимания.
Девчонка выбирала конфеты, а сама поглядывала на Янкеля и тараторила не переставая.
Янкель не слушал ее. Внезапно новая мысль осенила его.
– Хорошо! – сказал он. – Пусть отвергает, мы не заплачем.
Он быстро взглянул на девчонку и спросил:
– Хочешь, гулять с тобой буду?
Девчонка зарделась.
– Да ведь если нравлюсь…
– Неважно, – сказал Янкель. – Завтра в семь. – И пошел в школу.
– Кобчик вешается! – крикнул Мамочка, едва Янкель показался в дверях.
– Где???
– В уборной. Закрылся, кричит, никого не подпускает…