Республика воров
Шрифт:
– Послушай… я не… так, вот я сейчас…
Локк испуганно зажмурился – телега его везения, и без того хлипкая, вот-вот развалится. Внезапно между желтокурточницей и Сабетой протиснулась знакомая крупная фигура.
– Ах, констебль, какое счастье, что оба моих питомца попали к вам под защиту, – негромко произнес Цеппи. – Вы – несравненный дар небес, ваши действия заслуживают всяческих похвал! Позвольте пожать вашу честную руку!
В ладонь ошеломленной стражницы ловко скользнул третий кошелек – обмен произошел с такой быстротой,
– Сударь, я…
Цеппи склонился к самому уху стражницы и прошептал несколько слов. Желтокурточница сразу же осторожно опустила Локка на землю. Он неуверенно подошел к Сабете и замер, всем своим видом изображая полнейшую невинность.
– Да-да, конечно, – пробормотала стражница, присоединяя кошелек Цеппи к двум другим.
– Разумеется. – По лицу Цеппи расплылась сияющая улыбка. – Да благословят вас Двенадцать богов, и да ниспошлют они дождь нашему прекрасному городу. Счастливо оставаться, констебль. Ну, нам пора.
Цеппи радостно помахал рукой стражнице (та с неменьшей радостью помахала ему в ответ) и подтолкнул Локка и Сабету к восточной стороне площади, откуда к причалу сбегали широкие ступени лестницы.
– А где твои помощницы? – спросил Цеппи Сабету.
– Как желтокурточница Локка схватила, я им велела смыться, а сама на выручку отправилась, – объяснила она.
– Очень хорошо. Ну, теперь заткнитесь и ведите себя смирно, а я лодку найму. Нам самим отсюда надо ноги уносить, и чем скорее, тем лучше.
У пристани оказалась лишь одна свободная гондола, да и к той направлялся какой-то торговец средних лет, нащупывая в кармане кошелек. Цеппи, прибавив шаг, обогнал его и подал лодочнику замысловатый условный знак.
– Ох, простите, что мы припозднились. Мы так спешим на встречу с друзьями наших друзей! А ваша лодка самая надежная и быстрая.
– Вы правы, сударь, ни надежней, ни быстрее во всем Каморре лодки не сыскать, – отозвался молодой лодочник, тощий как жердь и загорелый до цвета конского навоза; к середине впалой груди, прикрытой ветхой синей рубахой, спускалась длинная соломенная борода с вплетенными в нее серебряными и костяными охранными амулетами, которые тоненько позвякивали при каждом его движении. – Премного извиняюсь, сударь, но я вот с этим господином раньше вас уговорился.
– Как это? – возмутился торговец. – Да ты только что к причалу пристал!
– Ваша правда, сударь, только мы с этим вот господином так и уговаривались. Прошу простить великодушно, но…
– Нет, своей очереди я никому уступать не собираюсь! Лодка моя – и точка!
– Сударь, мне очень неловко об этом напоминать, – вмешался Цеппи, помогая Сабете забраться в гондолу, – но лодка принадлежит не вам, а вот этому самому юноше с шестом.
– И, к моему глубокому сожалению, сейчас я вам ничем услужить не могу, – добавил лодочник.
– Ах вы сволочи! Да кто вам позволил, крысы портовые, уважаемым людям
Цеппи тут же отвесил торговцу внушительную затрещину – тот, отлетев шага на два, едва не свалился в канал.
– Еще раз к моим детям прикоснешься, – прошипел Цеппи тоном, которого Локк никогда прежде от него не слыхал, – я тебя в такие мелкие клочья разорву, что ни одна городская шлюха твой сморчок не опознает.
– Мразь! – заверещал торговец. – Пес смердящий! Извольте представиться, сударь! Я требую сатисфакции! Мой лакей доставит вам мое…
Цеппи, обвив мощной рукой шею торговца, притянул его к себе, что-то хрипло прошептал в самое ухо и презрительно оттолкнул.
– Да-да, сударь… Я все понял, – залепетал смертельно побледневший торговец; побелевшие губы дрожали и не слушались. – Смиренно прошу прощения, достопочтенный…
– Вали отсюда…
– Всенепременно, сударь, – ответил торговец и торопливо, почти бегом, ушел с пристани.
Цеппи помог Локку забраться в гондолу. Локк уселся рядом с Сабетой, на носовую скамью, и, нечаянно коснувшись коленом девичьей ноги, мучительно покраснел. Цеппи устроился на скамье напротив, лодочник оттолкнулся шестом от пристани, и гондола поплыла по теплой, вязкой воде.
Локк пребывал в священном ужасе, вызванном не только непосредственной близостью Сабеты, но и всемогуществом отца Цеппи. Судя по всему, его покровитель обладал колдовской способностью очаровывать желтокурточников, повелевать лодочниками и нагонять страху на богачей – и все это с помощью нескольких тихих слов. Кто он такой? С кем он знаком? Какое место он занимает среди подданных капы Барсави?
– Куда вас отвезти? – спросил лодочник.
– В Храмовый квартал, к причалу Венапорты, – ответил Цеппи.
– А кто вы такие?
– Благородные Канальи.
– А, как же, слыхал. Вы все больше среди знати отираетесь. Хорошее дело…
– Не жалуемся. А ты из людей Щербатого будешь?
– Из них самых, брат. Мы на западе Скопища промышляем, нас Умниками прозывают. Только жизнь там не сахар. Потому некоторые, вот как я, например, решили в лодочники податься. Перевозим простофиль, кое-какое барахлишко к рукам прибираем…
– Ну, раз ты нас с ветерком прокатишь, держи на память герцогов портрет, – ухмыльнулся Цеппи, выкладывая на скамью золотой тирин.
– Ух ты! Спасибо, дружище! Я за ваше здоровье сегодня вечерком выпью, – пообещал лодочник и с новой силой заработал шестом.
Цеппи, обернувшись к Локку и Сабете, скрестил руки на груди и негромко спросил:
– И что за хренотень вы учудили на улице Златохватов? Извольте-ка объясниться, оба.
– На сюртуке шесть пуговиц, – сказала Сабета.
– Красный-зеленый-черный-синий, – одновременно с ней выпалил Локк.