Республика воров

Линч Скотт

Жан помог уложить друга на стол, утер дождевые капли с его лица, взял у седобородого Хладнокровия невесть откуда появившееся серое одеяло тонкой шерсти и заботливо накрыл им Локка.

– Уже лучше… – прошептал Локк, еле шевеля губами. – Немного, совсем чуть-чуть, но лучше. И… Ох, а это еще что за…

Из темного угла каюты отделилась крошечная черная тень и вспрыгнула Локку на грудь.

– Жан, я брежу, – ахнул Локк. – У меня видения начались.

– Успокойся, это не видение. – Жан погладил шелковистую черную шерстку котенка, с

которым они не так давно распрощались, думая, что это навсегда; за это время Король нисколько не изменился, даже белая манишка на горле осталась прежней. – Хотя, может быть, мы с тобой оба бредим.

Котенок, громко мурлыча, потерся о висок Локка.

– Откуда ему здесь взяться? – пробормотал Локк. – И вообще, этого не может быть.

– Странно, что вы не верите в случайности, – заметила Терпение, входя в каюту. – Вашу яхту приобрели мои люди. Несколько недель тому назад она стояла бок о бок с «Небесным скороходом», вот юный проказник и решил к нам переселиться.

– Ничего не понимаю, – проворчал Локк, осторожно ухватив Короля за шкирку. – Я и котов-то не особо люблю.

– Надеюсь, вы понимаете, что котам глубоко безразличны желания людей? – спросила Терпение.

– Так же, как вольнонаемным магам, – съязвил Жан. – И что теперь будет?

– Теперь мы с вами поговорим начистоту. Вам будет невыносимо трудно смотреть на то, что сейчас произойдет. Для тех, кто… кто не обладает особым даром, тяжело находиться в непосредственной близости от нашей магии. В каюте на нижней палубе есть подвесные койки и все удобства для…

– Нет, спасибо. Я остаюсь. Это не обсуждается.

– Что ж, будь по-вашему, но сначала выслушайте меня внимательно. Что бы ни происходило, что бы вы ни увидели, не смейте вмешиваться. Ни в коем случае не прерывайте меня. Любое вмешательство грозит смертью – и не только Локку, но и всем нам.

– Ладно, буду паинькой, – сказал Жан. – В случае чего кулаки себе пообкусываю.

– Я знаю, что нрав у вас горячий и вспыльчивый, поэтому…

– Послушайте, если я начну буянить, вы меня успокоите – вам же мое проклятое имя известно!

– Посмотрим, – вздохнула Терпение. – Главное – ни во что не вмешивайтесь. Помните, чем это грозит. Кстати, будьте добры, заберите отсюда нашего юного друга.

– Пойдем-ка, малыш. – Жан подхватил Короля на руки.

Котенок, сладко зевнув, свернулся клубочком у Жанова локтя, еще не понимая, что его куда-то уносят.

На верхней палубе Жан с удивлением обнаружил, что корабль идет под всеми парусами, хотя на палубе не раздавалось ни приказов, ни топота ног матросов. Он поднялся на шканцы, всмотрелся в далекие, размытые дождем огни Лашена за кормой. Алый светильник оставленной в гавани лодки превратился в крошечную точку, слабо мерцавшую в темных волнах.

Женщина, которая вращала лебедку, теперь стояла у штурвала, позади грот-мачты, на границе, отделявшей шкафут от шканцев. Лицо, полускрытое капюшоном плаща, казалось погруженным в размышления. Жан с удивлением

заметил, что она не касается спиц штурвала. Левая рука ее была поднята, ладонь чуть согнута; время от времени пальцы едва заметно шевелились, словно бы отталкивая что-то невидимое.

В небе сверкнула молния; вспышка осветила остальных членов команды странного корабля, неподвижно стоявших на палубе в той же позе, что и женщина у штурвала. Над водами Амателя глухо зарокотал гром.

Жан подошел к женщине.

– Простите, что помешал, – неуверенно начал он. – Скажите, пожалуйста, а каким курсом мы идем?

– Норд… норд-ост, – медленно, будто во сне, ответила она, не поворачивая головы. – Прямо в Картен.

– Против ветра?!

– У нас… свой… ветер.

– Охренеть, – пробормотал Жан и спросил: – А куда кота можно пристроить?

– Через люк на палубе… спуститесь в трюм.

Жан отнес пушистого приятеля на шкафут, отыскал трюмный люк, сдвинул крышку в сторону. Узенький трап уходил на шесть или семь футов в сумрачную глубину, где пол был устлан соломой, а у переборок лежали тюфяки.

– Не знаю, малыш, с чего я взял, что справлюсь с колдунами, которые погодой заправляют, – вздохнул Жан.

– Мр-р-мяу, – сказал котенок.

– Ты прав, это я от отчаяния. И по глупости. – Жан разжал пальцы, и Король спрыгнул на тюфяк. – Сиди и не высовывайся, дружок. Похоже, здесь сейчас такая херня начнется…

2

– Прикройте дверь поплотнее, – велел Хладнокровие, когда Жан вернулся в кормовую каюту.

– На засов?

– Нет, чтоб ветром дождь не задувало. Погоде надлежит бушевать снаружи.

Терпение наливала бледно-золотистую жидкость из бурдюка в глиняную чашку.

– Во, а мне напоследок выпить дадут! – объявил Локк.

– Это что? – подозрительно осведомился Жан.

– Всякая всячина, в основном обезболивающая, – ответила Терпение.

– Ваше зелье его усыпит?

– Увы, уснуть ему не доведется… – Она поднесла чашку к губам Локка.

Тот с трудом приподнял голову, проглотил предложенное снадобье и брезгливо помотал головой:

– Бр-р! Фу, ну и гадость это ваше зелье! На вкус – чисто ссаки рыбника, выкачанные из его смердящего трупа через неделю после смерти.

– Противно, зато весьма пользительно, – вздохнула Терпение. – Успокойтесь, оно быстро подействует.

– Угу, уже подействовало, – буркнул Локк.

Хладнокровие поставил у стола кадку с водой, снял с Локка рубаху, обнажив бледное тело, иссеченное старыми шрамами. Локк безвольно обмяк. Хладнокровие влажной тряпицей обтер Локку грудь, лицо и руки. Терпение сложила серое одеяло вдвое и прикрыла им ноги Локка.

– А теперь – самое необходимое, – объявила она, поставив на стол инкрустированный ларец ведьмина дерева.

По мановению ее руки ларец распахнулся – внутри оказались аккуратно уложенные наборы странных инструментов, как в сундучке лекаря.