Республиканские Коммандо: Огневой контакт

Трэвисс Карен

Кусты, где прятался клон, охватило пламя. Найнеру показалось, что все происходит медленно, в такт ударам сердца – но, конечно, это было не так. Он прицелился и выстрелил – раз, другой… Два выстрела слились в один; почва и кусочки металла осыпались вокруг него. На такой дистанции дроидов было так же опасно уничтожать, как и попадать под удар – они сами по себе были осколками.

Огонь прекратился. По меньшей мере пять отметин от попаданий дымились. Найнер не видел, чтобы кто-то двигался.

– Одна жестянка цела, но неподвижна, – сообщил

Фай.

– Вижу, – ответил Найнер. Он выстрелил снова – просто на всякий случай.

– Похоже, справились, – констатировал Фай и опустил винтовку. – Атин? Ты цел?

– Не отлетело ничего, чего бы я не смог привинтить обратно.

– Смеяться будешь потом, – сказал Найнер и немного расслабил одну руку. Удивительно, как он мог забыть о весе ранца на те секунды, что потребовалось для спасения жизни. – А теперь, как они…

– Вниз! – заорал Атин.

Луч прошел в метре над головой Найнера, плюхнувшегося на живот. И выстрелов словно было два… а потом наступило молчание.

– Вот теперь все, – заключил Атин. – Кто-нибудь мне поможет, а?

Когда Найнер сумел встать на колени, то рассмотрел кучу металлолома – бывшего дроида, что лежала поближе, чем линия. Значит, он слышал два выстрела – один направленный в него, а второй со стороны Атина, чтобы гарантировать что не будет еще одного.

Значит, было два выстрела – один направлен в него, и второй от Атина, дабы обеспечить, что еще одного не будет.

– Иду, брат, – сказал Найнер.

Покрытый грязью доспех Атина теперь не был одноцветным – черное пятно и расходящиеся от центра полосы.

– Дышать нормально не получается, – сказал он сухо, как обычно говорят тяжело раненные. Атин глубоко вздохнул. – Грудь болит.

Фай помог ему прислониться к стволу дерева и снять шлем. Изо рта не текла кровь; он был белым как снег, и шрам на этом фоне выглядел жутко – но крови не было. Зрачки выглядели нормально; он не пребывал в шоке. Фай повозился с застежками нагрудника и оттянул броню.

Нательный костюм был невредим.

– Уверен, что просто грудь болит? – спросил Фай. У него не было томографического сканера чтобы оценить состояние Атина. Нельзя вытаскивать инородные предметы или снимать броню, пока точно не знаешь, с чем имеешь дело. Иногда лишь броня скрепляет тело воедино.

Атин кивнул. Фай снял часть костюма, начиная с воротника.

– Фу-уф, – констатировал он. – Синяк будет жутким, – от грудины через половину груди тянулось синевато-багровое пятно. – Ты что, собираешь особые приметы?

– Попало прямо в меня, – сказал Атин, тяжело дыша. – Не обычный заряд. Хорошо сработала броня, а?

Фай снял шлем, прижал ухо к груди Атина и послушал дыхание.

– Ох…

– Заткнись и дыши.

Атин принялся мелко дышать, вздрагивая при этом. Фай выпрямился и кивнул.

– Никакого пневмоторакса не слышу [10] , – сказал он. – Но лучше за ним приглядывать. Воздух внутри

может накопиться. Может, поломанные ребра, может, просто скверный синяк.

10

Пневмоторакс – попадание воздуха в полость плевры (прим. V-Z)

Он вытащил контейнер с бактой и распылил ее на быстро наливающийся синяк. Атин немного приподнял руки, будто проверяя их.

Фай застегнул костюм и вернул детали брони на место.

– Я возьму твой ранец, – сказал Найнер и отстегнул груз. По крайней мере, он мог это сделать. – Думаю, теперь можно пропустить ТВ-Бета. Давайте оставим пару знаков тут, чтобы Дарман их опознал, если он объявится. Никогда не знаешь, сколько жестянок придет. Они не отличаются оригинальным мышлением.

У них могло быть несколько минут, даже если один из дроидов успел послать сообщение на базу. Фай пробежал меж деревьев, держа в руках несколько обломков – чтобы оставить их у точки встречи. Найнер обыскал мертвого аквалиша и забрал все, что было похоже на ключ, носитель информации или удостоверение личности. Потом он потянул ранец Атина за собой на стропе, направляясь к месту, где они оставили снаряжение.

Похоже, к ТВ-Гамма они будут еле тащиться, пока Атин не сможет сам нести ранец.

От первого выстрела до последнего прошло пять минут и восемь секунд, включая время на бег. А он и не знал – прошла ли секунда или полчаса. Чувство времени в бою – забавная вещь…

Под сапогами Найнера хрустнула деталь дроида, и он подумал – а насколько долгой они ощущали схватку?

– Вот так они о нас думают? – спросил сержант. – Обычные люди. Как о дроидах?

– Нет, – ответил Атин. – Нас нельзя продать на запчасти, – он усмехнулся и тут же остановился, дыша с трудом. Видно, ему было больно смеяться. – Похоже, я вас буду задерживать.

– Не проявляй героизма. Ты пойдешь до конца потому что я не собираюсь тащить все барахло на пару с Фаем. Иногда мне нужна передышка.

– Хорошо.

– И спасибо. Я твой должник.

– Нет. Это не так.

– Все равно спасибо. Не хочешь объяснить, почему ты "был Дарманом"?

Атин осторожно взялся за винтовку, удерживая ее на толщину ладони от груди.

– К этому времени я – последний выживший из двух взводов.

– О, – наступило молчание. Найнер напомнил: – Так хочешь рассказать?

– Первый взвод пытался выручить меня на тренировке с настоящей стрельбой. Меня не нужно спасать. Не до такой степени уж точно.

– А, – Найнер вдруг почувствовал к себе отвращение – он-то думал, что Атину безразлично, что будет с Дарманом. А на деле ему было слишком уж важно. – Мой инструктор говорил, что есть что-то под названием "вина уцелевшего". Он также говорил, что в таких случаях твоя жизнь – это то, чего хотел бы твой взвод.

"Они многое из нас вытравили. Почему не это?"