Ресурс Антихриста
Шрифт:
Первое, что сделал детектив, сообразив, что сумасшедшее падение прекратилось, попытался пошевелить конечностями. Это ему удалось. «Ноги-руки вроде целы, — с облегчением отметил он, приподнимаясь на локтях в покореженном салоне. — Надо отсюда выбираться, и поскорей!» Привстав, насколько это было возможно, он руками, наощупь, стал искать выход. В голове шумело, дико ныл бок, перед глазами расплывались разноцветные круги. Ему показалось, что двигатель машины продолжает работать, а резкий запах бензина, ударивший ему в нос, как нашатырь, подействовал отрезвляюще. Тыкаясь в кромешной тьме наугад, точно слепой котенок, он, нащупав над головой
«Ищи, ищи!» — мысленно приказывал он себе, с пронзительной остротой ощущая нависшую над ним опасность. Он был сплошной комок нервов; он осознавал каждой клеточкой своего мозга, что счет для него, как для боксера, оказавшегося в нокдауне, уже открыт и идет на секунды. Вдруг ладонь его напоролась на что-то острое, но боли от пореза уже не чувствовалось — заднее стекло автомобиля было разбито и он стал пытаться использовать этот, видимо единственный, шанс на спасение. Собравшись с силами, он умудрился, не поранившись, как-то продраться сквозь острые стеклянные зубья и выполз из окна наружу, упав в высокую траву. На свежем, сыроватом воздухе все тот же запах бензина проявлялся еще явственней.
«Бежать!.. прочь!.. прочь!..» — подгонял себя Верховцев, не позволяя ни на секунду расслабиться. Поднявшись, он, спотыкаясь, на пределе сил, бросился, в плотный ультрамарин ночи, стараясь исчезнуть, бесследно раствориться в ней, подобно кусочку сахара в стакане чая.
Когда у него за спиной раздался взрыв, и к небу яркой вспышкой взметнулся столб пламени, он даже не обернулся, не остановился, и лишь мысленно поблагодарил судьбу, милостиво укрывшую его своим крылом…
3
В кабинете стояла такая тишина, что Верховцеву казалось, напряги он слух, и он сможет разобрать, о чем шепчутся в аквариуме его обитатели — крохотные, изумительных расцветок, тропические рыбки.
Серебрянский сидел напротив. Он застыл в глубокой задумчивости под впечатлением прослушанной пленки с признаниями Хирурга, и Верховцеву в какой-то момент даже подумалось, что перед ним вовсе и не живой человек из плоти и крови, а феноменальный муляж из музея восковых фигур. И только тяжелый, гипнотический взгляд его темных глаз начисто разрушал эту иллюзию; видавший виды бывший опер чувствовал себя под ним неуютно, будто под прицелом снайпера. Наконец, Юлий Викентьевич поднялся с кресла и неторопливыми, размеренными шагами принялся ходить по кабинету.
— Признаться откровенно, молодой человек, повторная встреча с вами в мои планы не входила. Сказать, что я вас недооценил, было бы не совсем верно, вы и в первый свой визит показались мне человеком с правильными мозгами. Я, поверьте, крайне редко ошибаюсь в такого рода оценках. В свое время в вашей системе работало немало неглупых людей, теперь настоящий профессионал — исключение, но я не об этом… Смею вас заверить, господин детектив, всего вашего дотошного ума не хватило бы, чтобы докопаться до истоков этого дела, если бы… увы, его величество Случай, ничего не поделаешь, был на вашей стороне. А теперь ответьте мне на вопрос: чего вы хотите, чего добиваетесь?
— Видите ли, Юлий Викентьевич, когда я начинал расследование, у меня была одна задача — отыскать пропавшего господина Каретникова, не больше и не меньше. — Верховцев смотрел на Серебрянского, не отводя взгляда. — Буду взаимно откровенен — результат этих поисков оказался для меня столь же непредсказуем и неожиданен,
— И как вы это себе представляете?
— Объясняю. По вашей злой воле убит человек, другой по вашей же злой воле вынужден торчать на чужбине…
— Ну, это для него дело привычное, — цинично заметил Серебрянский.
— Возможно. Насчет Каретникова тут разговор особый, а за Таланова, Юлий Викентьевич, надо отвечать. Конечно, на добровольную явку с повинной, чтоб дать показания о том, как вы организовали убийство президента фирмы «Пикадор», похитили деньги, принадлежавшие не ему, а вкладчикам этой фирмы, ловко подставили своего крестника Каретникова, да так, что ему ничего не оставалось, как согласиться на ссылку за тридевять земель, вы не пойдете. Я уже не говорю о той охоте, которую устроили ваши люди за несчастным Гиацинтовым, за мной и моим другом, который, переоценив свои силы, имел неосторожность заняться расследованием в мое отсутствие и в результате пострадал. Ну, это, скажем, подпадает под категорию «личные счеты», и здесь мы разберемся сами. Это все, во-первых, а во-вторых, надо вернуть вкладчикам «Пикадора» их похищенные деньги и восстановить доброе имя президента фирмы.
— Доброе имя?! — Серебрянский остановился посредине кабинета. — Как говорят в Одессе, вы меня расхохотали. Какое доброе имя — ежу понятно, этот деятель собирался с ними скрыться.
— А он вам об этом говорил? Я очень сомневаюсь. На этот счет у вас нет никаких доказательств. Но, даже если допустить, что это и так, то вы, наверняка, должны знать: намерения неподсудны — подсудны действия. И еще. Я думаю, что не сильно ошибусь, предположив, что эти деньги пошли на покупку новых судов, приобретенных вашей фирмой в конце июня и в июле месяце. Пришло время платить по другим счетам, Юлий Викентьевич.
От взгляда детектива не могла утаиться сложная гамма противоречивых чувств, отразившихся на лице Серебрянского, но тот быстро взял себя в руки и спокойным ровным голосом спросил:
— А у вас, мой дорогой, есть доказательства, что убийство как таковое вообще имело место? Вы скажете, что эта пленка. Чушь, детский лепет!.. Да под дулом пистолета я вам тоже признаюсь, что покушался однажды в Стамбуле на жизнь Римского папы. Где сам предмет обвинения, где жертва, где труп?
— Лично для меня тут все ясно, — сказал Верховцев и поправился, — почти все. Но вам я ничего доказывать не собираюсь, мне достаточно предоставить информацию к размышлению в соответствующие органы, а они уж пусть разбираются. Вполне допускаю, что вы и не знаете, где в точности спрятан труп, но зато это знают те, кому это дело вы поручали. Я думаю, если следствие хорошо поищет, то свидетели обязательно найдутся.
— Кто знает, кто знает… — загадочным голосом произнес Серебрянский. — В жизни ведь как может статься: иных уж нет, а те — далече…
— Одним словом, когда идет большая резня, одним трупом больше, одним меньше, уже не в счет, так? Ну, не следствие найдет, так экстрасенсы, одна фирма, говорят, недавно в этом очень отличилась.
Серебрянский сделал вид, что пропустил эту реплику мимо ушей. Он пару раз в молчании прошелся от стола к окну и снова сел напротив Олега.