Ресурсное государство

Кордонский Симон

Государство воспроизводит, по меньшей мере, три относительно независимые социально-учетные формы бедности. Бедны те, кто принадлежит к социально-учетным группам с низким статусом, то есть с нормативно-низким уровнем потребления. Однако члены таких групп имеют, как правило, другие доходы, чаще всего в натуральной форме.

Бедны те, перед кем государство не выполняет свои обязательства по обеспечению нормативных статусных потребностей, то есть не дает членам социально-учетных групп то, что оно им гарантировало — пенсии, квартиры, пайки, заработную плату. Однако известно, как подрабатывают на жизнь офицеры российской армии, например.

И наконец, бедны так называемые «бюджетники», те, кто, поданным статистики, живет на зарплату. Однако известно, кто в стране берет взятки и занимается нелегальным бизнесом, учреждая приближенные к государственным деньгам предприятия.

Настоящими бедными

в современной России можно считать людей, которым не повезло. Они оказались бедными во всех трех названных выше смыслах: принадлежат к социально-учетным группам с низким статусом, государство не выполняет минимальные обязательства по удовлетворению их статусных потребностей, и они действительно не включены в отношения теневого производства и перераспределения.

Количество настоящих бедных определить достаточно трудно [32] , так как отсутствуют государственные и общественные институты их учета. Более того, не совсем ясно, какими эти институты могли бы быть и какими критериями оценки бедности могли бы руководствоваться в своей деятельности.

Настоящее богатство в России — это прямая альтернатива бедности. Богаты те, кто принадлежит к высокостатусным социально-учетным группам, по отношению к которым государство выполняет все обязательства, и кто занимается бизнесом и включен в отношения теневого распределения, в частности в приватизацию государственного имущества. Однако выделить настоящих богатых как социальную группу так же трудно, как и настоящих бедных, прежде всего из-за отсутствия социально-учетных критериев богатства. Богат в России тот, кто имеет долги и возможность ими торговать. Беден в России тот, кто не имеет долгов и, следовательно, может предъявить государству только свои неудовлетворенные потребности в престижном потреблении.

32

По самым скромным оценкам, размер теневой экономики составляет 40 процентов ВНП. Это значит, кроме прочего, что реальные показатели потребления существенно выше официальных, учитываемых статистикой. Даже прямые наблюдения не всегда дают представление о реальном уровне жизни. Люди потребляют электроэнергию, газ, воду — однако существенная часть населения практически за них не платит.

Большая часть населения страны не бедна, но и не богата. Люди, принадлежащие к низкоранговым социально-учетным группам, обычно активно участвуют в теневом бизнесе, однако они ущемлены тем, что государство не выполняет обязательств по отношению к ним. Поэтому они считают себя бедными. Люди, принадлежащие к высокоранговым группам, обижены на государство, потому что оно распределяет госсобственность не лучшим для них образом. Поэтому они считают себя обделенными.

Можно сказать, что население России в результате постперестроечных преобразований разделилось на три группы. Одна из них представлена людьми, претендующими на получение зарплат и пенсий. Вторая представлена людьми, претендующими на приватизацию государственного имущества. Люди, претендующие на получение зарплат и пенсий, демонстративно голодают и бастуют, когда ничего от государства не получают. Люди, претендующие на получение государственного имущества, используют акции социального протеста людей, ждущих заработную плату, для обоснования своих преимущественных прав на распределяемую государственную собственность. При этом претенденты на государственную собственность явно или неявно договариваются с претендентами на зарплату о границах допустимого воровства и других форм участия в теневой экономической деятельности, что обеспечивает претендентам на зарплату не только прожиточный минимум, но и возможность накоплений. И первые, и вторые считают себя бедными, демонстрируя свою нищету, — одни утверждают, что им нечего есть, а другие — что у них не хватает денег на взятки, необходимые для покупки очередного предприятия.

Третья группа виртуальна. С одной стороны, это вроде бы претенденты на зарплаты и пенсии, а с другой — эти же «бюджетники» распоряжаются госимуществом как своей собственностью или приватизировали некоторые государственные функции, такие как таможенный контроль и борьбу с преступностью. Представителей этой группы можно считать настоящими российскими бизнесменами, а их бизнес — торговлю властью — настоящим и единственно специфичным российским бизнесом.

Условием богатства в России, то есть сохранения и повышения уровня потребления, является демонстрация бедности. Периодически в российских, а потом и в зарубежных СМИ начинаются пропагандистские кампании, создающие миф о том, что бедны шахтеры, учителя, врачи, военнослужащие,

люди, пострадавшие при ликвидации последствий взрыва на Чернобыльской АЭС, и т. д. Постсоциалистическая Россия прибедняется перед мировым сообществом для того, чтобы получить кредиты и помощь, а ее граждане изображают бедность перед своим государством для того, чтобы потреблять так, как это делают, по их мнению, богатые люди. Внутреннее устройство прибедняющегося государства остается тайной, и лишь потенциальное сырьевое богатство и демонстративные признаки бедности оказываются в поле внимания внешних наблюдателей.

Россия нашла свой собственный способ капитализации экономики, заключающийся, в частности, в экспорте мифа о бедности и в торговле им на внутреннем и внешнем рынках. Демонстративная бедность Советской армии превратилась в результате удачной капитализации этого мифа в личное богатство многих российских генералов и офицеров, в офицерские городки и казармы, построенные на немецкие деньги. Мифологизированное страдальчество чернобыльцев превратилось в богатство лидеров многочисленных организаций, претендующих на представление интересов пострадавших от взрыва атомной станции. Бедность регионов, таких как Татария, Башкирия и Якутия, капитализировалась в многочисленных экономических и административных льготах и связанном с ними обогащении (то есть престижном потреблении) национальных элит в целом и отдельных их представителей в частности.

Бедность оказалась хорошим товаром, который производится государством в целом и его отдельными институтами, экспортируется и потребляется мировым политическим и финансовым истеблишментом, озабоченным социальной стабильностью в ядерном государстве. Взамен Россия получает кредиты, увеличение внешнего долга и видимость сохранения статуса великой державы, что прибавляет веса российскому истеблишменту в его собственных глазах.

Существенная часть кредитов прямо направлена в социальную сферу. Они не предполагают получение прямой прибыли, а ориентированы на поддержание возможностей элиты доить страну без особых социальных возмущений и бунтов. Вполне возможно, что другого пути капитализации экономики далеко зашедшего социализма просто нет. Народ, что бы там ни говорили, богатеет, страна остается, судя по экономическим показателям, с низким уровнем роста или в депрессии. Это означает, что в стране есть экономический рост.

Но результаты роста поглощаются социально-учетной структурой государства, этими мифологическими рабочими, крестьянами и служащими, прожорливыми порождениями системы социального учета и контроля, для которых потребление было, есть и будет единственной целью их учетной жизни. Эти группы были созданы для уравнительного распределения и потребления, и никакой другой жизни у них нет. Пока не вымрут те, кто определяет себя как рабочие, крестьяне и служащие и косит под бедных, никаких радикальных изменений в стране не может быть. Страна будет богатеть, но богатство не сможет быть капитализировано, так как скрывается в неизвлекаемых формах, в советской — несмотря ни на что — природе власти и в административно-рыночной организации экономической и политической жизни.

Средства информации власти

России нет СМИ в традиционном смысле этого понятия. Есть средства информации власти о ней самой и об отношении к ней так называемого народа, то есть рабочих, крестьян и служащих. Средства информации власти есть элемент сегодняшней власти, это силовая корпорация, насилующая власть и, в меру необходимости, читающий и смотрящий народ. Описания жизни в российских газетах и журналах строятся на таких терминах, как «олигархи», «рыночная экономика», «команда молодых реформаторов», «гражданское общество», «политическая жизнь России», «организованная преступность» и т. п. Эти бессмысленные словосочетания вытесняют саму возможность для рационального описания и понимания каждодневных реалий. Газеты и журналы, каналы ТВ и радио стали прямыми наследниками Агитпропа, в функции которого входило, прежде всего, засерание мозгов, то есть создание шумового фона, исключающего возможность отделения правды от лжи, информации от дезинформации.

В средствах информации власти информация появляется только тогда, когда этого нельзя избежать. Реальность им интересна только в той степени, в которой она зрелищна, театральна. Владельцы средств информации власти и их работники выделяют из потока жизни только те события, которые могут быть представлены как спектакли, и в какой-то степени режиссируют их. Иногда — и все чаще — средства информации власти сами создают события-спектакли, исходя из экономических предпочтений их владельцев. Логическим завершением развития средств информации власти стало создание «Группы 96», которая рекламирует себя как организация, творящая реальность, — разумеется, за большие деньги.