Ретранслятор
Шрифт:
— Пейте, Андрей Петрович, маленькими глотками. — Закивал он, когда я принял из его рук стакан и жадно припал губами к вожделенной влаге. — Только осторожно. Как бы травить в обратку не начало.
Если бы я в тот момент не был занят утолением собственной жажды, то быть бы Ильдару Халитову горсткой пепла на коврике. Ну подумаешь, проблемы, подумаешь, общественность возмутится, но нельзя же, когда человек пьет, под руку такие вещи говорить. Подавлюсь еще, закашляюсь.
— Продолжайте. — Осушив стакан до половины, я отставил его на старорежимного вида прикроватную тумбочку из ДСП и, устроившись поудобнее, скрестил руки на груди.
— Ну, воля ваша, — улыбнулся тот. — Только если что, сразу говорите. Я же тоже далеко не Косма. У меня касаемо вашей персоны
Из разговора с Ильдаром я почерпнул для себя следующее. Ввиду секретности головную установку разобрали по частям и отправили на разработку и усовершенствование в различные институты нашей необъятной Родины. По отдельности они не наводили на дурные мысли, и даже если самый подкованный инженер заподозрил бы неладное, понять суть вопроса он был бы неспособен. Самое вкусное ЦКБ оставило у себя. Управляющая плата и частотный прерыватель — сердце и мозг устройства, были спрятаны глубоко в сейф, а их принципиальные чертежи уехали в Москву в единственном экземпляре. Там же, как слышал сам Ильдар, их продолжали модернизировать, пока все остальные члены программы не закончили работу, ну или почти закончили, как в случае с элементами питания.
Военных получилось утихомирить. Как только даже самый тугой начальник в погонах понял, что наступательного оружия не будет, решено было до появления управляемых, предсказуемых и контролируемых во всех сферах жизни псиоников разместить на территории страны транслирующие вышки. Благо и повод имелся. Операторы сотовой связи вовсю покрывали регион за регионом, и навязать им в качестве комплектующего лишнюю плату для оборонки было проще пареной репы. Тем самым убили сразу двух зайцев. Зона боя пси-отряда, первых в своем роде боевых телепатов, расширялась по мере продвижения чужого коммерческого бренда. Бренд же расширял зону самостоятельно, без финансирования со стороны бюджета, да еще считал это за благо. Кое-кто из совета директоров, разумеется, знал, что происходит на самом деле, но в тот момент громкое дело Ходорковского, смерть Литвинова, а впоследствии и Березовского, произвели эффект показательной порки, и более бизнесмены в дела страны не лезли.
В это же время другое подразделение проекта „Заря“ занималось подбором потенциальных защитников Родины из числа наиболее приспособленных. От военных пришлось отказаться. Как ни странно, но адаптированный к коллективному подсознательному на роль псионика не годился. Вроде и работало все, и камни летали, и дерево зажигалось само собой, даже лампочки на расстоянии работали, однако КПД у солдат был крохотным. Решено было переключиться на заключенных, но и тут проект начал терпеть крах. Контроль за такими вот пси-бойцами должен был быть постоянный, а возможности, что они могли открыть в себе, являлись безграничными. Зеки отправились за военными, а на их место пришли неизлечимо больные, и вот с ними наконец и получили желаемый эффект. Одним из побочных воздействий искусственной псионики стала регенерация пораженных вирусом, злокачественными опухолями или физическими повреждениями ткани. Конечно, палец себе боец отрастить бы не смог, но ножевые и огнестрельные раны из разряда с жизнью совместимых лечились на ура.
Единственный минус был в полном возвращении болезни после продолжительного отсутствия облучения. Раковые опухоли, чудесным образом сошедшие на нет, появлялись вновь, пускали метастазы и лечению уже не поддавались. То же было и с туберкулезом, гепатитом и вирусом иммунодефицита. Участвуешь в программе, будешь жить. Нет, так готовься отправиться к праотцам. Роль морской свинки (вводить вновь прибывших хворых в состав регулярных боевых подразделений, которые только начали формироваться, никто не собирался) светила не каждому и, поразмыслив здраво, многие отказывались, решив провести последние дни на свободе. Чистый воздух вместо бетонных стен, шашлык вместо таблетки, ультрафиолет, а не магнитный импульс.
— Ладно, — вынырнул из собственных мыслей я. — Но я-то тут при чем? — Палец вновь уперся в уродливую проплешину на голове, и, поймав мой взгляд, Ильдар на секунду
— Так уж получилось, — вымолвил он, — что ты по своим параметрам удивительно подходил в группу. Всего их было две. По большей части люди никчемные, всеми забытые и одинокие. Такой пропадет, так никто и не хватится. Разве что жилконтора, когда придет время платить за свет.
Вот тебе и на, вот тебе и приплыли. Живешь себе спокойненько, порядков не нарушаешь, являешься налогоплательщиком, гражданином и избирателем, и тут какая-то невиданная доселе сила ставит тебя в ряд со всеми забытыми, одинокими и не нужными никому людьми.
— Я не нужный? — ахнул я, оценив вдруг разверзшуюся под ногами пропасть.
— Критериев отбора доподлинно я не знаю. — Халитов развел руками и вдруг заерзал на стуле. — Ты не болен. Это гарантированно. Имплант в твоей голове, судя по показаниям приборов, и вовсе небольшой. Больше похож на приемник. Мощность минимальная, а вот ретрансляция… ох, не знаю.
— Плюс я не зек и даже не военный.
— Верно, — кивнул Ильдар. — Есть одна немаловажная особенность, которая может зарубить на корню или, наоборот, выставить в первые ряды все твои чаяния, стремления и прочий лирический бред. Псионика, она вроде пения. Кто-то может брать самые низкие или высокие ноты, в то время как другого и слушать противно. Есть способности, или скорее предрасположенность, будешь. Нет, так даже самый мощный имплант в твоей голове ничего хорошего не принесет. Дальше хуже. У каждого человека есть порог выносливости. В нашем случае это резервуар, некий запас положительного или отрицательного воздействия. У кого-то он большой, у кого-то совсем крохотный. Резервуар это не что-то материальное, а способность псионика черпать сигнал самостоятельно в тех дозах, в которых ему позволяет его собственный талант. У кого запас маленький, тот может зачерпнуть совсем немного, и если потратит, то начинаются неприятности. Исчерпав резервуар, псионик приводит свой организм в состояние жесточайшего стресса, обезвоживания, выведения из организма кальция и много чего еще! Тело человека сопротивляется чужеродному воздействию, а парализованная система защиты организма начинает чудить. Именно потому и происходило на испытаниях много несчастных случаев.
— Черт. — Рука Ильдара метнулась к уху, и лицо его в мгновение ока потемнело.
— Что-то случилось? — нахмурился я. Повествование хозяина подземелья только-только вошло в нужное мне русло, и мне совсем не хотелось прерываться.
— Нарушение периметра, — кисло заметил мой собеседник.
— Ну мало ли, — натянуто улыбнулся я. — Может, кошка пробежала.
— И пожгла большинство камер электрическим разрядом. — Халитов встал и, козырнув, удалился, оставив меня в полном недоумении. Ну, вот как так можно. На самом интересном месте.
То, что всему виной военные, я почему-то не сомневался с самого начала. То, что первые подопытные были людьми военными или зеками, пошедшими на операции и исследования ради изменения приговора, тоже можно было догадаться. Осталось только понять, какую роль во всем этом играю я и почему вдруг моя скромная персона стала предметом вожделения сильных мира сего, и головоломка окончательно собрана. На повестке дня остались следующие вопросы. Почему я вдруг оказался в больничке посреди мертвого мегаполиса, зачем на спинке кровати висела подложная медицинская карта и куда вообще делась моя прошлая жизнь. Чужие обои в рюшечках и фотка с незнакомой девицей ответов не дали, а скорее запутали.
Однако вскоре стало не до размышлений. Коридоры убежища заполнились грохотом бегущих ног и отборным матом. Люди засновали по коридору почти хаотично, почти непредсказуемо, а потом заорала серена оповещения, и настала полная паника.
— Дядя, тикаем! — Мишаня появился в палате первый и тут же вывалил на кровать ворох одежды. Маленький воришка и тут зря времени не терял. Успев отмыться и заиметь новый гардероб, мальчишка пребывал в тревожно-приподнятом настроении и оттого говорил невнятно. Мне пришлось переспрашивать дважды, а то и трижды, пока не понял, что он от меня хочет.