Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12

Полонский Виктор

— Слушай сюда, штафирка рваная: либо ты сейчас во всем сознаешься, либо я тебя определю в камеру к шниферам и конокрадам. А там за бутылку «смирновки» они выбьют из тебя все, что мне нужно. Ты даже вспомнишь в подробностях ту богом проклятую ночь, когда твой отец согрешил с твоей матушкой. — Полицейский достал из пачки папиросу, чиркнул спичкой и, неторопливо прикурив, выпустил в лицо представителю прессы клуб желтого едкого дыма.

Молодой человек выглядел ошарашенным, как если бы на него свалился кирпич с колокольни. С трудом выговаривая слова, он промямлил:

— Да право же… я не совершал никакого преступления! За что же вы на меня гневаетесь?

— Знамо за что! За осквернение могилы и расхищение безымянного захоронения.

— Хорошо.

Берите. — Он извлек из кармана потускневший брегет и положил его на стол перед полицейским.

Сыщик открыл крышку и, разглядывая циферблат, восхищенно проговорил:

— Надо же, они показывают время минувшего девятнадцатого века!

— Без четверти пять, — робко добавил Савраскин.

— Да, интересная вещица.

— Часы все одно негодные. Их надобно в починку сдать, — совсем осмелев, добавил журналист.

— Мой двоюродный дядька был часовщиком и обучил меня этому ремеслу.

Антон Филаретович выдвинул ящик стола, достал перочинный нож и, открыв заднюю крышку, присвистнул от изумления…

III

С самого утра Елизавета Родионовна не находила себе места, испытывая необъяснимое беспокойство, которое навещает старых людей перед грозой или близкой смертью. Но грозы не было, а смерть и так давно сторожила ее, но почему-то до сих пор не приходила. К обеду ей стало совсем плохо, и она решила прилечь. Вскоре Загорская уснула, и во сне ей пригрезился отец. Девчонкой она всегда представляла его офицером богатырского телосложения, с усами и орденами. Но в этот раз он явился в образе странствующего богомольного старца с седой бородой до колен. Он долго смотрел на нее, а потом попросил воды. Забыв о своих одеревеневших ногах, она словно девчонка стремглав кинулась к колодцу, бросила вниз ведро, но набрать воды так и не смогла. Вода ушла… От досады и бессилия она расплакалась и, услышав собственное всхлипывание, тут же проснулась. Позвав горничную, хозяйка привела себя в порядок и покатила на террасу.

Вскоре по дому разнеслась веселая трель дверного колокольчика. Прислуга сообщила о визите Ардашева, и лицо старушки просветлело.

Присяжный поверенный принес с собой запах дорогой туалетной воды и свернутую газету.

— Клим Пантелеевич! Очень рада вас видеть! Присаживайтесь, коли зашли.

— Благодарю, — гость удобно расположился в деревянном кресле. — Вот, Елизавета Родионовна, прочитал новость — и сразу к вам, — адвокат протянул свежий номер «Северного Кавказа».

— А что здесь?

— В конце раздела «Происшествия. Новости. Находки» заметка под заголовком «Таинственное захоронение».

Загорская раскрыла лорнет:

— Так. Ага, вот нашла: «Таинственное захоронение. Вчера на Соборной горе во время производства работ по закладке фундамента керосиновой будки строителями-артельщиками обнаружены останки офицера. Судя по хорошо сохранившимся посеребренным пуговицам и погонам, военный являлся поручиком и служил еще во времена Государя Николая I. В карманах его мундира найдены разнообразные предметы, но особый интерес вызывают позолоченные часы марки «Breguet» с хорошо читаемой надписью: «Майору Р. Игнатьеву от генерала Ермолова». По-видимому, погребенный офицер и есть майор Игнатьев. Однако непонятно, почему он одет в мундир поручика. Странным также кажется и тот факт, что в могиле полностью отсутствуют какие-либо части гроба. К тому же, как нам сообщили в епархиальном ведомстве, на восточном склоне Соборной горы (ранее именовавшейся Крепостной) никогда не производили захоронений. Полиция проводит расследование».

Елизавета Родионовна отложила газету и спросила:

— Как это может быть? Это что, однофамилец? Ведь мой отец, полковник Игнатьев, погребен на Варваринском кладбище. И почему они решили, что этот человек вообще Игнатьев?

— Видимо, по часам.

Старушка задумчиво подняла глаза к потолку и тихо произнесла:

— Странно все это.

— Что вы имеете в виду?

— Дело

в том, что от моего отца осталось совсем немного вещей: трубка, ордена и… карманные часы.

— Они сохранились?

— Да.

Хозяйка вскинула колокольчик, и в дверях появилась камеристка.

— А принеси-ка, Нюра, часы, что лежат в моем комоде, — распорядилась хозяйка.

Спустя пару минут Клим Пантелеевич уже открывал золотую луковицу хронометра.

— Господи, да ведь это же старинный брегет с боем, календарем и музыкой! Да они именные! Правда, буквы уже потускнели от времени, и не разобрать, что здесь…

— «Самоваров». Там написано «Самоваров», — объяснила Загорская. — Еще в детстве я обратила на это внимание, и дедушка мне рассказывал, что когда-то генерал Ермолов подарил отцу на тридцатипятилетие брегет. Но незадолго до смерти матери, когда папа уже служил обер-квартирмейстером, часы бесследно исчезли. В то время в нашем доме остановился посланник из Петербурга по фамилии Самоваров. Он-то и преподнес отцу взамен утерянного брегета свой собственный.

— Если я не ошибаюсь, день святого апостола Родиона в ноябре, не так ли?

— Да, десятого ноября.

— Стало быть, десятого ноября 1828 года в Ставрополе находился некий посланник из Петербурга под фамилией Самоваров. А для чего, интересно, он прибыл к нам?

— Этого я не знаю. Но дедушка упоминал, что этот самый Самоваров тоже искал Корнея Рахманова и даже приказал вырыть несколько глубоких ям во дворе Интендантства.

— Интересное дело получается. Допустим, действительно исчез поручик местного гарнизона. Ну и что? Да мало ли пропадало военных во время войны с горцами? А тут посланник из столицы почти две недели трясется в экипаже, чтобы заняться поиском простого армейского поручика? Странно… А вот по поводу интендантского двора вообще непонятно, для чего они пробивали шурфы. Видимо, здесь скрыта какая-то другая тайна, о которой мы пока и не подозреваем. — Адвокат поднялся с кресла и, подойдя к перилам террасы, сказал: — Сдается мне, Елизавета Родионовна, что все эти события далеко не случайны и, возможно, некоторым образом связаны между собой. Я имею в виду исчезновение поручика Рахманова, приезд петербургского посланника, непонятные страхи вашей матушки, ее смерть и последующая гибель вашего отца. А теперь вот появилось это захоронение и брегет… с надписью.

— Ой, как все запутанно!

— Боюсь, что мне придется начать разматывать весь этот клубок с самого начала, то есть с 1828 года. Надобно разузнать, кто был этот Самоваров и какова была истинная цель его поездки в Ставрополь. К сожалению, без этой информации мы будем долго топтаться на месте.

— Скорей бы все выяснилось… А то давеча на закате мне опять почудилось, что на стене моей комнаты проступили кровавые пятна, и я вдруг почувствовала, как страшная тень опустилась на меня и вокруг стало темно и холодно, как в сырой могиле.

— Не стоит расстраиваться, Елизавета Родионовна. Злоумышленника я отыскал, он теперь далеко, и вам нечего бояться.

— Нет-нет, Аполлоша здесь.

— А разве он не уехал? — удивился Клим Пантелеевич.

— Я его простила. Пусть живет… дом большой — места всем хватит.

— Вы очень великодушны.

— Ах, дорогой Клим Пантелеевич, когда вы будете в моем возрасте, то поймете, как важно для пожилого человека, чтобы о нем помнили после смерти и поминали только добрым словом. Скажу вам честно, нотариус уже засвидетельствовал духовную, по которой Аполлоше за его грехи я оставила только годовое денежное содержание, и теперь он будет получать единственно регулярные выплаты с моих банковских счетов. Но и они довольно значительные… Глафире, раз она не послушалась меня и все равно продолжает встречаться с Савраскиным, я отписала мельницу и маслобойню, а племяннику — два доходных дома. Об этом я им уже объявила. Ну да бог с ними, с родственничками… Я вот о чем хотела бы вас попросить: а нельзя ли получить мне эти самые часы с надписью генерала Ермолова? Ведь они когда-то принадлежали моему отцу.