Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
10-го в шесть утра надзиратель выкрикнул его с вещами на выход. Тараканова погрузили на автомобиль (почему-то с красным крестом на борту) и отвезли на Лубянку. Там чекист вернул ему саквояж с продуктами и сообщил, что он освобождается.
– Советская власть решила дать вам шанс, Тараканов. И имейте в виду, что если вы доверие народа не оправдаете, то мы с вами опять встретимся. И встреча наша будет сильно отличаться от сегодняшней. Вот вам пропуск и предписание. Езжайте на Гнездниковский к товарищу Маршалку. Он объяснит вам, что нужно делать. Прощайте, я надеюсь.
Ошарашенный Тараканов вышел на Лубянку
– Вот такие вот дела, Осип Григорьевич. Все теперь исключительно от вас зависит. Раскроете этот гранд, все у нас с вами будет хорошо, ну настолько, насколько это при нынешней жизни возможно, а не раскроете – боюсь, придется вам в тюрьму возвращаться. А может быть, и мне вместе с вами. Сейчас езжайте на место происшествия, я строго-настрого наказал Кузнецову там ничего не трогать, ресторан закрыть и никого туда не пускать. Вот вам значок. Теперь вы – агент Московской уголовно-розыскной милиции. Фокина с собой возьмите. Вопросы есть?
– Да, Карл Петрович. Я вот сыру четвертого числа купил, полтора фунта. Как вы думаете, его сейчас можно есть или он испортился?
Маршалк недоуменно посмотрел на Тараканова.
– Вам бы отдохнуть, Осип Григорьевич, на Воды съездить. Но это после.
– После чего?
– После победы мировой революции. А пока поезжайте в ресторан Кузнецова.
Фокин ждал его в коридоре. Подойдя к Герасиму Ильичу, Тараканов сжал его в объятиях.
По дороге новоиспеченный красный сыщик заглянул на почту и отбил в Каширу телеграмму: «жив зпт здоров зпт свободен зпт подробности письмом тчк».
Заведение потомственного почетного гражданина Никанора Ефимовича Кузнецова находилось у черта на куличках – у самой Преображенской заставы и снаружи имело вид самый непрезентабельный. Помещался ресторан в полуподвале старого кирпичного дома о двух этажах и никакой вывеской снабжен не был. Спустившись по склизким каменным ступенькам в нишу, посетитель самостоятельно открывал массивную деревянную дверь, обитую оцинкованным железом, и… попадал в сказку.
Огромная зала была убрана и меблирована с отменным вкусом. На небольшой сцене по вечерам играл струнный квартет и пела не особо голосистая, но весьма миловидная барышня. Справа от входа помещалась буфетная стойка. В соседнем помещении, у входа в которое всегда находился облаченный во фрак детина саженного роста, располагалось несколько ломберных столов. По мелочи здесь не играли. Несмотря на сухой закон, недостатка в горячительных напитках заведение не испытывало. И подавали здесь отнюдь не «ханжу». Правда, счет за ужин неподготовленного посетителя мог сразить наповал. Слава Богу, неподготовленные сюда не ходили.
У входа в ресторан субинспектор Фокин и агент Тараканов увидели солдата с винтовкой с примкнутым штыком.
– Проходите, граждане, закрыто заведение, – грозно потребовал служивый.
– Свои, братишка. – Фокин предъявил часовому мандат.
Хозяин, тучный сорокалетний господин в прекрасно сшитом костюме, излучал самодовольную уверенность:
– Наконец-то явились!
Тараканов и Фокин промолчали.
Зайдя в ресторан,
– А что, хозяин, есть ли у тебя коньяк?
Кузьмин удивленно посмотрел на сыщика.
– Вы что, столоваться сюда пришли или бандитов искать?
– Бандитов я, считай, уже нашел, поэтому не грех и постоловаться.
Хозяин недоверчиво ухмыльнулся.
– Не веришь? Вот лежит в вазе яблочный огрызок. Кто его туда мог положить? Гость? Мог, конечно, с пьяну-то, но буфетчик его тогда тут же бы и убрал. А раз не убрал – значит, не до этого было. Правильно? Правильно. А из этого выходит, что яблоко пробовал кто-то из налетчиков.
– Точно. Один из бандитов у буфета стоял и нас с буфетчиком на мушке держал. Он-то яблоком и угостился. Еще, гад, сказал, что оно кисловато! А у меня все яблочки – высшей сортировки.
– А хочешь, я тебе скажу, как этот громила выглядел? Рыжий такой паренек, лет тридцати пяти, щербатый? Так?
– Так! – удивлению ресторатора не было предела.
– Это Фемистокл Пастухов, более известный в определенных кругах как Фимка-Оболтус. Налетчик. В тринадцатом году я при задержании собственноручно выбил ему правый резец и поломал левый. С тех пор у него характерный отпечаток зубов. Правда, он сейчас на каторге должен быть, да, видать, новая власть освободила. Поэтому неси коньяк, гражданин купец.
Хозяин скрылся за стойкой и вернулся с запыленной сороковкой казенки.
– Коньяку-с нет. Водочки извольте. Я ее посетителям по сто рублей предлагаю, но вас, так и быть, угощу.
– От угощенья не откажемся. И пожевать чего-нибудь принеси.
Сыщики сели за стол, Тараканов сковырнул с бутылки сургучную пробку с двуглавым орлом и разлил водку по рюмкам.
Сытые и немного хмельные, они вышли на улицу. От яркого дневного света Тараканов сощурился.
– Куда теперь? – спросил Фокин.
– Есть у Оболтуса маруха, да не просто подружка, а такая, за которую он готов душу отдать. Огонь-баба, Фимка, почитай, всю добычу ей отдавал. Если не прошла у них любовь, то у нее он сейчас. В Замоскворечье она живет.
– Поедем брать?
– С ума сошел! На гранде пятеро было, а нас двое. И оружия у меня нет. Поедем к Маршалку за подмогой. Черт, совсем из головы вылетело! Надо же протокол написать, огрызок изъять, а лучше его гипсовый слепок сделать.
– Зачем?
– Как зачем? Для суда. Чем доказывать-то будем, если Фимка откровенничать откажется?
– Да плевал ревтрибунал на наши огрызки. Большевики его и без всяких огрызков приговорят.
– Во как! Нет, Герасим Ильич, я так работать не приучен. Вон там аптекарский магазин виднеется, сходи, будь другом, купи гипса. И понятых найди. А я протокол писать стану.
– Слушай, Осип, кто из нас субинспектор, а кто агент? Кто кем командовать должен?
– Ну, командуй.
Фокин с досадой сплюнул и отправился в сторону аптеки.