Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
– А вас, барышня, часом, не Аксинья зовут?
Девушка испуганно посмотрела на Тараканова:
– А вам какая надобность в моем имени?
– Побеседовать с вами хочу по одному делу. Насчет Ильи Бочарова.
Подавальщица буквально сжалась в комок и быстро пошла по направлению к буфету.
– Куда же вы, красавица? – Тараканов поднялся вслед. Но к нему уже спешил широкоплечий паренек лет двадцати в белоснежном фартуке поверх косоворотки.
– Вам чего, гражданин, надо? Вы кушать сюда пришли или к дамам приставать? Если кушать – так ешьте, а коль поели, так милости просим, тут не вокзальный зал ожидания.
– С каких это пор в столовых время посещения ограничено?
– С
– Колька, цыц! – К ним подошел крепкий пятидесятилетний бородач в летнем сером сюртуке, из нагрудного кармана которого виднелась массивная золотая часовая цепочка. – Для нас, гражданин, каждый посетитель – гость дорогой, но и вы себя должны вести прилично и не цепляться к услужающим, тем более, коли оне барышня.
– Я не цепляюсь. Вы хозяин будете?
– Угадали, хозяин пока еще. Лабухин Афанасий Дмитриевич, с кем честь имею?
– Тараканов Осип Григорьевич, субинспектор уголовно-сыскной милиции. Расследую дело об убийстве Ильи Бочарова. Вам это имя знакомо?
– Знакомо. Девки моей хахаль. Сватался к ней. Но я ему отказал.
– Почему?
– А потому что кажный родитель дитю своему только добра желает. А если бы Ксюшку за эту голь перекатную отдал бы, то несладкая была бы у ней жисть. Впрочем, она сейчас у всех несладкая. Так Илья еще при старой власти сватался. Он тогда на какой-то мануфактуре трудился за двадцать рублей в месяц. А Ксюша как барыня у меня жила, руки свои черной работой не марала, на то другие люди были. Это сейчас я всех повыгонял.
– Почему?
– А больно много просить стали. Жалованье им плати, да еще и корми. Теперь вот с дочкой и сыновьями управляюсь. Ребят-то у меня четверо. Младшие всегда при мне были, а старшие нонешней весной, слава Богу и советской власти, с войны пришли, живы-здоровы.
– А с Бочаровым в последнее время не общались?
– Поначалу-то нет, и Ксюхе запретил. Так и сказал – узнаю, что с Ильюшкой водишься – на улицу выкину. Она девка-то у меня послушная, по-старому воспитанная, отцу перечить не смеет. Но в последнее время Ильюха поднялся, в кондухторы вышел, жалованье хорошее получал, паек. Да еще и на слепых пассажирах [60] зарабатывал. Он поднялся, а я опустился. Сравнялись мы с ним, ну а ровне чего не дружить? Глядишь, через месяц-другой и отдал бы за него Аксинью.
60
Слепыми на железных дорогах Центральной России называли безбилетных пассажиров (от жарг. глаз – паспорт, безглазый, слепой – беспаспортный, безбилетный).
– С ней можно поговорить?
– Зачем девке рану-то бередить будете? Она так кажную ночь волчицей воет. Никак забыть его не может.
Подумал, подумал Тараканов и решил девичью рану не бередить. При родителе.
На следующий день, с утра, субинспектор отправился в Наркомат финансов. Там многого про бывшего коллежского асессора Владимира Ивановича Тимофеева тоже рассказать не смогли.
– Видите ли… – замялся его начальник, – Наркомат перевели в Москву всего пару месяцев назад, питерские чиновники сюда переезжать отказались и вообще службу, как это сейчас принято говорить, саботировали, вот и собрали в новое ведомство с бору по сосенке. Я, например, раньше по акцизу служил, а Владимир Иванович – в губернском казначействе. В общем, служащие друг с другом ранее знакомы не были. А служба наша к близким отношениям не располагает – у каждого
Оказалось, что о поездке в Тамбов Тимофееву сообщили только накануне – выплата была неплановой, Тамбовскому совету удалось выбить кредит в девять миллионов для выплаты фабричным рабочим, которые от безденежья уже собирались бастовать. Нежелания ехать Тимофеев не высказывал, хотя из предыдущей командировки вернулся буквально накануне.
– Скажите, а какие-нибудь личные вещи у него на службе остались? Бумаги, документы? Где его стол?
– На его место товарищ Беляев назначен. – Начальник показал на интеллигентного вида мужчину лет сорока пяти с бородкой клинышком, который что-то усердно записывал в огромную канцелярскую книгу: – Он сейчас его стол занимает. Мы оттуда все личные вещи Владимира Ивановича вот в эту коробку убрали. Все никак не соберемся вдове передать, право слово, стыдно.
– Разрешите, я посмотрю?
В коробке лежал дорогой, даже на вид, письменный прибор с дарственной надписью, черепаховая расческа и записная книжка. Тараканов ее полистал. Из книжки выпал лист бумаги, на которой красивым почерком старого канцеляриста была сделана карандашная запись: «Ожер. Остановиться Литейный, 60, «Интернационал». Главпочтамт до востребования Абакумову готов полностью и номер комнаты».
Узнав домашний адрес Тимофеева и получив разрешение забрать на время записную книжку, Тараканов попрощался, попросив начальника при поступлении новых сведений ему протелефонировать.
Он уж было хотел нанять извозчика, и только запрошенные «ванькой» 50 рублей пыл субинспектора охладили. Тараканов взял штурмом трамвайный вагон и всю дорогу мысленно подгонял вагоновожатого. Дверь к начальнику отворил без стука. Но Маршалка в кабинете не оказалось. На его месте важно восседал Розенблюм.
– Тараканов, тебя в гимназии стучаться не учили, что ли?
– А где Карл Петрович? – удивленно спросил субинспектор.
– Кончился твой Карл Петрович. Получил разрешение на выезд в свою Курляндию и тут же смылся. Но ничего, мы и без него справимся. Кстати, а ты какого черта занимаешься ожерельевским разбоем? Своих дел не хватает?
– Товарищ комиссар, так вы меня вроде от этого дознания не отстраняли. Я считал своим долгом…
– Не отстранял? Ты что, непонятливый? Если я тебе после возвращения из Каширы заданий по этому гранду не давал, значит – отстранил. Долгом он своим считал! Этим делом занимается специально созданная группа, в которую ты не входишь. И нечего у людей под ногами крутиться, понял? Мы как-нибудь без вас, бывших, разберемся.
– Понял.
– А раз понял, то ступай, работай.
– Слушаюсь, – сказал Тараканов и вышел из кабинета.
О результатах своих поисков он начальству докладывать не стал.
Глава 5
Бывшие
Прошло несколько дней. 9 июня на утреннем совещании Розенблюм обратился к Швабо:
– Казимир Станиславович, собирайся, в Питер поедешь.
– Зачем?
– Затем. Раз говорю, значит надо. Вчера приказ пришел – послать в бывшую столицу сотрудника. Тамошние наши коллеги восстановили, как смогли, картотеку Центрального регистрационного Бюро царского Департамента полиции. Надо их работу обревизировать, принять все по описи, проследить погрузку в вагон и сопроводить до новой столицы. Езжай, это дело как раз для тебя.