Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
Впрочем, как добавил пан Синявский, все эти данные мало подтверждены и могут ввести в заблуждение даже профессионалов политического сыска, ибо являются больше результатами досужих сплетен, а не фактов.
На небольшом круглом столике дымились ароматным паром изящные чашечки английского фарфора. Максим, откинувшись на витую спинку венского стула, обжигаясь, отхлебнул изрядную порцию горячего кофе. После чего, шепотом чертыхаясь, поставил чашку обратно на блюдце и принялся сосредоточенно отвинчивать крышку фляжки. Влив до самых краев своего любимого темного
– Дорогой братец, вероятно, ты запамятовал, что мы зашли сюда выпить кофею.
Максим широко распахнул очи и воззрился на юную блюстительницу нравов с притворным недоумением.
– Однако ж я и попиваю кофеек! С благородным напитком мореходов всех стран и времен – черным ямайским ромом.
Юленька сморщила носик и сделала вид, что принюхивается.
– Вот ром-то ты и пьешь! С малю-юсенькой толикой кофе.
Максим отвернулся к окну и произнес в пространство вечерней Варшавы:
– И все же я не вижу причин, которые могли бы мне помешать смешивать напитки в любимой мною пропорции…
Родин подмигнул Юленьке, и та, ободренная поддержкой, усилила нажим, обнаружив в своем звонком голосе стальные нотки:
– За исключением одного пустяшного обстоятельства. Нам жизненно необходимо придумать, как выйти на этого загадочного Шароевского! И наши две головы, разумеется, хороши, но три – так ще краше, как говорят поляки. Улавливаешь намек, а? Твой ум нам нужен свежим, трезвым, незамутненным!
Максим потешно надул губы, явно обидевшись. Он укоризненно посмотрел на товарищей и важно произнес:
– Тем не менее сознание мое прозрачно, как ключевая вода. Вы недооцениваете подлинную морскую закалку. В доказательство я готов представить вам мой план действий!
– Нуте-с, прошу! – заинтересованно сверкнул глазами Родин.
– А нечего тут плести концы в линь верстой длины! – браво шарахнул кулаком по столику Максим. – Надо еще разок наведаться в тот кабачок к матросикам, да и выведать у них пристрастно – где этот пират ошвартовался!
Родин, не скрывая досады, отодвинулся.
– Казалось бы, разные люди – кавалеристы и моряки, а все норовят решить наскоком! Были мы уже в том кабачке, и ясное дело, что выведать там ничего не удастся, хорошо, ноги унесли! Да и Шароевский явно не их круга господин!
Юленька, увлеченно расправлявшаяся с изящным кремовым пирожным, пропела, не отвлекаясь от своего занятия:
– Друзья мои, всему живому нужна еда! А богоборцам нужно что-то особенное! Наживка, аппетитная и заметная издалека!
Родин даже привстал от пронзившего его озарения.
– Именно, Юленька! Ай да светлая голова! Ну, предложим нашему ясновельможному гурману кое-что интересное!
И только Максим недоуменно вертел головой, переводя поочередно взгляд то на сестрицу, то на компаньона. Однако общее возбуждение передалось и ему. Он отставил в сторонку чашку, в которой плескался уже чистый ром, и заговорщицки сел на краешек стула, склонившись к товарищам.
Родин
– Самое важное, что нам не придется играть незнакомые роли. Особенности биографии моей и вашей, Максим, послужат нам на пользу. Вы же видели индийских браминов, йогов, дервишей, факиров и прочих волшебников?
Максим, по-прежнему ничего не понимая, ответил:
– Не один десяток раз. А однажды, во время стоянки в Мадрасе, я несколько дней провел с йогами, которые хотели наставить меня на пути почитания Шивы. Собственно, ритуальные воскуривания, которым предаются с утра до вечера эти бородачи, меня и задержали в их обществе. Доложу я вам, чарас, почитаемый ими за верное средство для просветления, навевает удивительные видения…
Родин остановил увлекшегося воспоминаниями соратника:
– О подробностях похождений – не сейчас. Я же, в свою очередь, наблюдал обряды готтентотов, иначе именуемых бушменами, и шаманов воинственных зулусов, вынесших древнее знание из сердца Африки. Вот эти наши познания и станут ключом к Шароевскому.
– И каким же образом?! – воскликнул донельзя заинтригованный Максим.
– Мы сыграем на старой страсти просвещенного общества к мистике, – приглушенно произнес Родин. – Войдем в образы медиумов, хоть и выросших в ретроградской России, но широтою познаний и ростом духа объявших весь мир! Я предстану в образе бура, который тесно связан с зулусскими культами, вы, Максим, станете поклонником культа Шивы, а вы, Юленька, будете нашим медиумом.
Юленька, отложив десертную ложечку, покачала головой.
– Медиумы-гастролеры ищут мецената?
– Именно! – с восторгом ответил Максим. Он стянул с соседнего стола скатерть и принялся делать из нее чалму. – Я стану брамином, который видит будущее…
– Эдак мы Полю никогда не отыщем, – заметила Юля, пытаясь незаметно отодвинуть чашку от брата. – Ежели мы узнали, что он покровительствует революционерам, то надо это и обыгрывать.
Родин учтиво кивнул ей, чувствуя себя заигравшимся остолопом. Девушка опять оказалась умнее двух вместе взятых мужчин, точнее одного с половиной, потому что мичман прилично окосел.
– Представимся русской сектой! Жертвоприношения, похищения людей, поджоги церквей, убийства священников! Будем просить под это деньги, а там и предложим свои услуги как похитители. Так и поймем, что же с Полинькой!
Максим восхищенно пристукнул ладонью по столешнице и единым махом осушил чашку.
– А там – за грудки его и кортиком в пузо. Ха-а-а!
Осторожные расспросы хозяина кофейни и его дочек, молниями носившихся по залу и на кухне, помогли найти место, где имело бы смысл забросить сети. Среди всего многообразия питейных заведений Варшавы наибольшей популярностью у поэтов, студентов и радикальной молодежи пользовался кабачок под пафосным названием «Ожел Бялы», или же «Белый Орел» – древний символ польских королей. Туда-то и направили стопы трое храбрецов, как только вечер опустился на каменные улицы.