Ретры Ликурга
Шрифт:
Елена не сдержалась и заплакала, спрятав лицо на груди возлюбленного.
– Допустим, это так, – глухо произнес Ликург, нежно обняв суженую за плечи. – Мы всё равно должны пройти свой путь до конца. Только тогда станет известно, правы мы или нет, погиб отец по наше вине или по другой причине, ожидает нас разочарование или катарсис.
– Я согласна, – всхлипнула Елена, – только что я могу сделать? От меня ничего не зависит.
– А молитва! Кто мы, смертные, без бессмертных? Жалкие ничтожества! Разве мы на что-то способны без заступничества мудрой Афины, ясноликого Аполлона и могучего Зевса?
– Я
– Только обо мне не забывай, – попросил Ликург.
– Что я могу для тебя сделать? – беспомощно развела руками Елена.
– Очень много!
– Как?
Сын царя смутился.
– Мне стыдно признаться, но, стоя у отцовского праха, я думаю о тебе. Я всё время стараюсь увидеть тебя, и когда мне это удается, сердце наполняется радостью. Я корю себя, но ничего не могу поделать, и мечтаю о том дне, когда кончится траур. Будь я царём, то запретил бы так много дней оплакивать усопших. Нельзя долго предаваться печали. Она забирает у живых силу и разрушает волю.
– Тогда я ночью буду молиться, а днем бродить за тобой, как тень, – сквозь слёзы улыбнулась Елена.
– Если не будешь спать, то точно станешь тенью, – в тон ей ответил Ликург. – Ты уж, пожалуйста, найди время и для себя, чтобы я видел тебя во всей красе.
– Ты много от меня хочешь.
– Вот, а говорила, что не знаешь, куда деть себя от безделья.
– Хорошо, я буду лучше всех.
– Вот и прекрасно.
Спартанец расцеловал возлюбленную.
– Ну, мне пора.
– Иди, ты успокоил моё сердце, – целуя Ликурга, прошептала Елена, – хотя это я должна была заботиться о тебе.
– Зато ты вознесла меня к звездам, – ответил сын царя.
Они расстались. Елена пошла в храм Афины, а Ликург вернулся на площадь, где ни на мгновение не прекращались траурные обряды.
Пылали костры, на которых жарили быков для бессмертных и смертных; вокруг огней воины исполняли ритуальные пляски; под звуки авлосов жалобно пел женский хор; непрерывно приносились жертвы богам Аида. Каждый жест, каждое слово, каждый звук помогал душе Эвнома облегчить путь в обитель мертвых.
Ликург подошёл к Полидекту, застывшему у смертного одра, и легким прикосновением вывел его из оцепенения. Старший брат, словно очнувшись, тряхнул головой и горестно вздохнул:
– Это я повинен в смерти отца.
– Брат, перестань себя корить – убийца известен.
– Я стоял рядом, – будто не слыша, продолжал монотонно говорить Полидект, – и мог помешать, мог схватить убийцу за руку, мог подставить под удар свою грудь, но я ничего не сделал. Трус!
Тело Полидекта содрогнулась от рыданий. Ликург обнял брата за плечи и возразил:
– Нет, это я виноват.
– Не выдумывай – в тот день тебя не было в Спарте.
– В том— то и дело: в тот день я похитил девушку без благословения её родителей, без благословения Эвнома.
– Ну и что с того? – непонимающе спросил Полидект. – При чем тут смерть отца?
– Своим поступком я прогневал богов. Они покарали меня, лишив отца жизни.
– Не будь наивным: я уверен, что убийство царя не случайно.
– Как?
Полидект вплотную приблизился к Ликургу и прошептал, хотя рядом никого не было:
– Я уверен, что это заговор.
– Чей?
Старший брат
– Я точно не уверен – не хватает доказательств.
– Надо допросить убийцу, – загорелся Ликург.
– В том— то и дело, что он мёртв.
– Как? Кто его убил?
– Леонид, брат моей жены Горги.
– Странная спешка, – согласился Ликург, – по обычаю, убийцу должны принести в жертву, когда запылает костер, уносящий в Аид душу Эвнома.
Полидект понимающе кивнул:
– Леонид пронзил его грудь кинжалом сразу после убийства царя.
– Что за варварский обычай ходить с оружием на народные собрания, словно на войну! – вскричал Ликург.
– Я введу запрет на ношение оружия в мирное время, – решительно заявил Полидект, – но прежде всего обстоятельно потолкую с Горгой и Леонидом.
– Будь осторожен, – предостерег брата Ликург, – если это заговор, они не остановятся ни перед чем. Нам надо быть вместе. Я в твоём распоряжении.
– Спасибо, брат. Как только разберемся с заговорщиками, закатим такую свадьбу, кукую свет не видывал.
Они незаметно обменялись рукопожатием.
Ретры о рождении
Новорожденный ребёнок принадлежит Спарте.
Полидект не успел раскрыть заговор. Вскоре после вступления на престол, он внезапно умер при весьма загадочных обстоятельствах. Вечером царь вошёл в покои своей жены Горги энергичный и здоровый, а утром был уже неподвижный и мертвый. Ликург, который нежданно-негаданно остался единственным претендентом на царский престол от рода Еврипонтидов, сразу после похорон решил провести тщательное расследование и прежде всего обстоятельно поговорить с Горгой. Однако, она сама тайком навестила ночью Ликурга. Ираклий, единственный стражник и слуга в доме, не посмел остановить царствующую вдову, и та буквально ворвалась в спальню будущего царя. Ошарашенный Ликург не успел протереть глаза, как обнаружил Горгу в своей постели. Та тесно прижалась к нему пышной грудью и страстно прошептала:
– Наконец-то.
– Что?
– Наконец-то ты мой.
– Но…, – попытался возразить Ликург, но Горга не дала ему и слова сказать:
– Я мечтала о тебе всю жизнь! С самого детства! Ты мой возлюбленный! Ты и только ты!
– А как же Полидект? – удалось вклиниться Ликургу с вопросиком в пылкое любовное признание.
– Я никогда его не любила. Моего согласия никто не спрашивал. Нас поженили наши отцы в интересах Спарты. А я всегда хотела только тебя.
Горга, как змеями, обвила руками шею Ликурга, но тот аккуратно разнял их.
– Погоди.
– А чего ждать?
– Вначале надо выяснить от чего умер Полидект.
– А тут и выяснять нечего: взял и умер. Люди, к несчастью, смертны.
Ликург с сомнением покачал головой:
– Человек умирает от болезни, от старости или от того, что его убивают. Полидект, как мне известно, был молод и ничем не болел.
– Думаешь его убили? – с наивным испугом удивилась Горга. – Ах! Где раны? Где кровь?
– Люди изобрели столько способов убивать друг друга, что, кажется, только этим они и занимаются. Полидекта могли задушить, утопить, отравить… и никаких ран и крови. А человека нет.