Ретт Батлер
Шрифт:
Крыльцо скрипнуло, когда на него вошел второй, помоложе.
— Привет, Красотка.
Старик нетерпеливо взмахнул рукой, и молодой отступил в тень.
— Мы были молоды, папа, — сказала Красотка. — Ты когда-нибудь был молод?
— Нет, — ответил Исайя. — У меня не было времени на молодость.
Он нахмурил кустистые брови. Из носа и ушей торчали пучки волос. От него шел горьковатый металлический запах человека, полного гнева.
— У тебя глаза матери, — скривил Исайя губы, — А я и забыл… — Он резко дернул головой, чтобы отбросить воспоминание. — Я верил
— Эндрю любил меня, папа. Я так плакала, когда узнала… что он с собой сделал.
Исайя провел рукой по лицу.
— Полковник Раванель оставил все своему первому сыну — револьвер, часы, записку…
— Мой Тэзвелл джентльмен. Он получил образование, а теперь занимается продажей хлопка в Новом Орлеане. Даже купил себе дом!
Красотка потерла щеку.
— Я бы никогда не вернулся в Низины. Твоя мать страшно не хотела уезжать из Манди-Холлоу, но я сказал, что нам нужно начать все сначала. Так мы оказались в Броутопсе.
Я принадлежал массе Батлеру душой и телом тридцать два года. Тридцать два года, душой и телом.
— Этот пакет… от отца Тэзвелла?
— На похоронах полковника кроме нас были только я и янки, выслеживающие клансменов.
— Дядя Исайя никогда не поддерживал Клан, — улыбнулся кузен Красотки, — Дядя Исайя… разборчивый. Мигом нашли полковника и собирались тайно перевезти его в Техас, но полковник… Думаю, в Техасе дела у него пошли бы на лад.
— Это Джоузи, сын Авраама.
Джоузи дотронулся до шляпы.
— Рад видеть, кузина. У тебя чудесное местечко. А там, с лошадьми, Арчи Флитт.
Руки у Красотки дрожали.
— Отец, ты любил маму?
— Твоя мать была благочестива.
— Ты любил ее?
— Я любил Бога, дочь.
Красотке всегда казалось, что ее отец — простой человек; жил и не догадывалась, чего стоила ему эта простота.
Полковник Раванель солгал мне. А твой брат, Шадра, из-за этого вранья погиб. Не покаявшись…
У Красотки вспыхнула недобрая мысль: Шадра погиб, потому что хуже стрелял.
— Мертвец есть мертвец, — вымолвил Джоузи.
— И Ретт Батлер солгал.
— Он никогда не лгал. Он просто позволял другим увериться в том, во что им хотелось верить.
Батлер убил твоего брата и опозорил своих родителей.
Помни и отца своего и мать свою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе [73] .
— Даже сейчас, после всех этих бед… — Ладони Красотки беспомощно раскрылись и сжались, — Ты не можешь простить?
73
Исход 20.12
Отец вручил ей сверток.
— Я сделал все, что мог.
Глава 43
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЭШЛИ
Мелани готовила Эшли на день рождения сюрприз — барбекю в Двенадцати Дубах, впервые после того пикника одиннадцать лет назад, когда они
Дом Уилксов был почти в полной готовности. Отчистили каминную полку, протерли от пыли зеркало в позолоченной раме, все каминные решетки и плиты чернели, как новенькие, зимние ковры причесали и свернули — посыпав табаком, Порк с Питером отнесли их на чердак.
Глава Общества вдов и сирот Конфедерации, Мелани знала всех героев Джорджии: и генерала Джона Гордона, раненного пять раз под Шарпсбергом, и Роберта Аугустуса Тумса, сенатора и секретаря штата. Даже Александр Стивене принял приглашение Мелани. Двухтомное юридическое обоснование сецессии вице-президента Стивенса «Конституционный взгляд на последнюю войну между штатам» с гордостью хранили во многих домах Юга (хотя книгой больше гордились, чем читали). Незамужняя сестра Эшли, Индиа, хотела поставить сей монументальный труд рядом с фамильной Библией в гостиной, но Мелани возразила:
— А если кто-то решит поднять политическую тему? Что будет с праздником?
И двухтомник мистера Стивенса остался запертым в книжном шкафу.
Индиа была умелой работницей, но она сбивала негров с толку. Предоставленная самой себе, тетушка Питтипэт хваталась то за одно, то за другое и ничего не доделывала до конца. Только Скарлетт работала без инструкций. И лучше всех управлялась с неграми.
Поскольку приготовления шли довольно споро, Мелани решила выпить чаю, устроившись на площадке второго этажа, где стоял письменный стол, а заодно дописать письмо к Розмари.
Мелани полностью поддерживала решение Розмари преподавать в Женской семинарии.
— Ты столько выстрадала, дорогая. Обучаемые тобой дети исцелят твои раны.
Она задумалась, чуть постукивая ручкой о зубы.
Что касается меня… Когда я узнала, что не смогу больше иметь детей, то подумала — буду довольствоваться теплом, которое предшествует физической близости, вместо нее. Эшли нежен со мной, но из-за отсутствия — если позволишь так сказать — «нежной ярости» в постели — о, я краснею — наша сердечная страсть увядает год от года, от сезона к сезону. Понимаю, приличной женщине не следует желать от мужа жарких ласк, но…
— Мисс Мелли! Мисс Мелли!
Порк, слуга Скарлетт, протопал по лестнице и навис над Мелани, как дерево, которое, того и гляди, упадет.
— Арчи не разрешает мне вешать больше фонарей в саду. Он прогнал меня. Я боюсь этого старика!
— Спроси Скарлетт, что делать, Порк, — ответила Мелани, — Уверена, найдется и другая работа.
Огромный негр, ворча, спустился вниз, а Мелани вновь обмакнула перо в чернила.
Я иногда встречаю дочь твоего прежнего надзирателя, Красотку Уотлинг. Дорогая, я знала только Эшли, чьи ласки так щедры, а наслаждение он доставлял сильнее, чем получал взамен. И мне все хотелось спросить Красотку (я, конечно, так и не осмелилась): «А каково было иметь так много мужчин? Все ли они одинаковы?»