Ретт Батлер

Маккейг Дональд

— Подумать только, — задумчиво произнес Эндрю Раванель, — Розмари, похоже, рассержена?

Девушка дернула поводья, и лошадь встала на дыбы.

— Ах, чтоб тебя, успокойся! Эндрю! Где мой отец? Ты не видел его?

Эндрю Раванелем овладело хладнокровное спокойствие. Время, казалось, замедлило свой бег.

— Прекрасная Розмари, — проговорил Эндрю почти мечтательно, — ваш уважаемый родитель покинул ипподром.

Распорядитель Жокейского клуба, белый мужчина, перепоясанный зеленым отличительным шарфом, поспешил к ним.

— Мэм! Мэм!

— Черт тебя подери! Черт!

Будешь ты стоять спокойно, наконец?! — Девушка хлестнула лошадь кнутом, — Мне нужно найти отца. Есть новости. Сегодня я узнала, почему отцу не везет как проклятому.

Эндрю Раванель высокомерно остановил распорядителя, шагнул через калитку на дорожку и взял возбужденную лошадь под уздцы, чтобы отвести к коновязи.

Распорядитель, всадница, молодой джентльмен, ведущий лошадь, — можно было подумать, что кругом больше никого нет.

Драматическая сцена привлекла всеобщее внимание.

Стоявший на клубной веранде приезжий янки обернулся к местному приятелю:

— Что за черт?

Тот ответил:

— Ты в Чарльстоне, Сэм. Наслаждайся нашим фейерверком.

Если бы Розмари не была охвачена бессильной немой яростью, ее бы насторожил чересчур сладкий голос Эндрю.

— Подожди минутку, милая Розмари. Сейчас все уладим.

Давай помогу.

Эндрю подставил руки под ее ногу.

Розмари быстро спешилась.

— Как я могу называть Лэнгстона Батлера теперь отцом?

Он лгал мне. Он погубил моего брата. Он…

— Лэнгстон Батлер ответит за все.

И Эндрю Раванель на глазах у всего Чарльстона обнял Розмари и страстно поцеловал в губы.

Глава 7

БРАК — БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО

— Розмари, похоже, понравилось, — беспечно бросил Эндрю Раванель.

Эндрю с отцом и Лэнгстон Батлер стояли в прихожей городского дома полковника на Кинг-стрит. Комната была сильно обшарпана — пол из широких досок исцарапан шпорами, скамьи тоже — их использовали для снятия сапог.

Батлер не стал снимать шляпу и не поставил трость в подставку. Он сжимал ее, словно готовясь пустить в ход.

— Сейчас дело вовсе не в романтических порывах моей дочери.

Лэнгстон Батлер вытряхнул все из кожаного бювара на стол и указательным пальцем с явным презрением начал ворошить счета и долговые расписки.

— За доллар не больше двадцати центов — красная цена чести Раванеля.

— Похоже, сэр, вы настаиваете, чтобы мой сын обручился с вашей дочерью? — с надеждой спросил полковник Джек.

— Чтобы Раванель стал моим зятем? — Бледные щеки Лэнгстона Батлера покрылись красными пятнами, — Кто-то из Раванелей породнился с Батлерами?

Эндрю выступил вперед, но отец придержал его за руку. — Довожу до вашего сведения, что я выкупил ваши долговые расписки и закладные и срок оплаты по ним считается с сегодняшнего дня. Этот дом и остальное имущество будут проданы для погашения долгов. Отныне Чапультапек выступает под цветом семьи Батлеров.

— А теперь, Лэнгстон, слушайте меня, — оскалился полковник Джек. — Вы не завладеете нашим скромным домом. Батлеры уже захватили

наши прекрасные земли, а земледелец вроде вас не будет завидовать скудному участку, который еще у меня остался. Я вас знаю, Лэнгстон. Знаю с детских лет, когда вы были жадным, жестокосердым, заносчивым мальчишкой. У вас есть предложение к старику Джеку, маленькая сделка, чтобы унять пересуды и, как я могу предположить, слегка улучшить состояние Раванелей? Я прав, сэр?

Лэнгстон расплылся в особенно неприятной улыбке.

— Ваша жена, Фрэнсис, была весьма уважаемой особой.

Благороднее ее во всех Низинах не сыскать.

Джек Раванель побледнел.

— Ни слова о моей жене, Лэнгстон. Вам не запятнать ее безупречную репутацию.

Лэнгстон похлопал по куче бумаг.

— Вы внимательно меня слушаете? Сегодня вечером на балу в Жокейском клубе я объявлю о помолвке своей дочери с мистером Джоном Хейнзом. После этого ваш сын публично извинится за недостойное поведение на ипподроме сегодня днем, — Лэнгстон холодно посмотрел на Эндрю. — Возможно, вы были нетрезвы, сэр. Возможно, так обрадовались, узнав о помолвке моей дочери, что слегка забылись. — Лэнгстон пожал плечами, — Оставляю детали на вашей совести. Если не способны правдоподобно лгать, ваш отец, полагаю, в силах помочь освоить это искусство. После того как я приму ваше извинение, вы объявите о своей помолвке с мисс Шарлоттой Фишер.

— Сэр, я не женюсь на девушке, у которой каждый прыщик на лице стоит десять тысяч долларов.

— Как вам будет угодно.

Лэнгстон Батлер молча ждал, пока не иссякнут пустые проклятия Раванелей перед принятием неизбежного.

Вопреки радости внучки, Констанция Фишер приняла ее помолвку с Эндрю Раванелем скрепя сердце.

Чтобы вырваться из отцовского дома, Розмари согласилась выйти замуж за Джона Хейнза; после того, что поведал Тунис, жить здесь стало невыносимо. Когда она объявила об этом, Лэнгстон ответил:

— Я не спрашиваю, почему ты подчиняешься, мне достаточно твоего повиновения.

Когда жених и невеста остались наедине в гостиной Лэнгстона Батлера, Джон Хейнз встал на колени.

— Розмари, я не смел и надеяться на такое счастье. И хоть я боюсь услышать ответ, дорогая, я все же должен знать. Ты по своей воле пошла за меня?

Розмари заколебалась, потом ответила:

— Джон, давай попробуем.

Бесстрастный, степенный Джон Хейнз засиял, как мальчишка.

— Вот и хорошо. Ну и ладно. Честнее и не бывает. Милая Розмари. Моя любимая Розмари…

Шарлотта и Эндрю поженились в апреле; невеста, хоть и не красавица, вся светилась. Почтенные дамы Чарльстона цокали языками и выражали надежду, что теперь-то Эндрю Раванель остепенится.

Лэнгстон Батлер вдобавок подарил чете Раванелей чернокожего музыканта. Даже Исайя Уотлинг не смог переделать Кассиуса в работника на плантации.

Спустя две недели, когда Розмари и Джон Хейнз стояли перед алтарем в церкви Святого Михаила, жених буквально цвел от счастья. Розмари была бледна и произнесла клятву верности так тихо, что ее услышали лишь немногие с первых рядов.