Ретт Батлер

Маккейг Дональд

Эндрю Раванель любил этих женщин, хотя наутро не мог вспомнить имен.

Пока полковника развлекали, его слуге и виртуозу банджо приходилось спать то в конюшне, то на крыльце, то в сломанной карете, а раз он всю ночь продрожал в продуваемом всеми ветрами кукурузном амбаре.

— Ну и вопит же она, — заметил Кассиус.

— Просто как кошка, — ответил Джейми Фишер, — Хорошо бы еще одно одеяло раздобыть.

— Я теперь никогда не согреюсь… — сказал Кассиус.

Черт! Что там полковник творит с этой мамзель?

И думать даже не хочу.

Джейми

свернулся калачиком, пытаясь согреть руки между бедрами.

Как это вы себе ни разу девицу не завели, масса Джейми? Ведь кое-кто с вас глаз не сводил, — поднял голову Kaссиус. Смогли бы себе подыскать не такую крикливую…

— Слушай! Это не конский топот? — Джейми схватил револьвер и шагнул в ночь.

В славные дни первых успехов бригады противники из числа федералов сплошь были новобранцы, чуть ли не впервые севшие верхом, а их скакуны совсем недавно тянули плуги и на полях.

Джейми Фишер показал себя неутомимым всадником, хорошо запоминавшим местность: словно повинуясь инстингу, он определял, где бригаде лучше остановиться на привал, какие дороги станут непроходимы после дождя, какой брод безопасен, а где, несмотря на ровное течение и тверди и каменистое дно, лучше и не пробовать переправляться.

Однажды, когда они с достопамятным музыкантом заночевали на сеновале у очередной леди-патриотки, Кассире с грустью поведал, что как-то женился на девушке по имени Дездемона, тонкой как тростинка. По словам Кассира, он «рыдал как дитя», когда мистер Худжер продал его господину.

Ближе к концу третьего года войны в стычке с кавалеристами федералов у Цинтианы капитан Генри Кершо погиб, а полковник Раванель едва не был захвачен в плен. Офицер по личному составу бригады майор Уилкис, родом из Джорджия, упрекнул полковника Раванеля в том, что тот не выставил вовремя дозорных, а когда бригада вновь захватила городок, плохо обращался с пленными.

Людям Раванеля критика майора Уилкиса пришлась не по душе, офицеры пренебрежительно называли его «чрезмерно сентиментальным сельским аристократом». Пришлось тому покинуть бригаду, и Джейми Фишер отправился провожать его на вокзал. Хотя Джейми и не осуждал действия Эндрю столь открыто, как Уилкис, они и его коробили. «Война стоила полковнику потери многих друзей», — сказал Джейми майору.

Но Эшли Уилкис только покачал головой — совершенно неправомерная отговорка.

— Эндрю хороший человек, — произнес Джейми, — Все его любят.

— Иногда тех, кого проще всего любить, труднее всего уважать, — ответствовал Уилкис.

Слава Эндрю Раванеля все росла, хотя ветераны и изматывали коней, стремясь повторить прежние победы, давшиеся тогда несравненно легче. И на риск, который всего год назад показался бы неоправданным, шли не задумываясь.

Командующий армией Теннесси генерал Брэкстон Брэгг был горбатым придирой с густой бородой и сросшимися бровями. У Брэгга неважно обстояли дела с желудком и с нервами, да вдобавок его одолевали столь

болезненные чирьи, что он с трудом сидел в седле. Словом, генерал Брэгг являл собой живое доказательство справедливости теории, что несчастье всегда отыщет того, кто лучшей участи не заслужил.

И вот этот Брэгг решил направить полковника Раванеля в Атланту и Чарльстон, где патриотично настроенные жители были бы рады приветствовать героя-конфедерата, с напутствием: «Сэр, вы ни на минуту не должны забывать, что представляете Брэкстона Брэгга; вы мой личный эмиссар!»

Стоило им покинуть штаб, как Джейми сказал:

— Боже мой, Эндрю, только подумать: ты теперь личный эмиссар Брэгга! Разве не распирает тебя чувство гордости?

Джейми расхохотался, а Эндрю ткнул его в бок.

После чего Джейми помог собраться в дорогу, снабдив друга новой шляпой взамен испорченной в Эллсворте.

Тебе понадобится перо, для дам.

Ни к чему мне перо, Джейми. Ты для меня — лучшее украшение.

Передай мою любовь сестренке Шарлотте, — беззаботно ответил тот.

Подчиненные полковника Раванеля с интересом следили за его перемещениями.

Сестра капрала написала брату из Атланты: «Полковник Раванель привел своего негра-музыканта, чтобы поухаживать за вдовой Чарлза Гамильтона, но она дала ему от ворот поворот. Теперь все над ним потешаются».

Кавалеристы порадовались, что полковник не изменяает своим привычкам, однако еще больше им понравилось, что его тактика не сработала. Сами-то они не видели жен с прошлой весны.

А квартирование у миссис Хейнз послужило почвой для новых шуток.

Старшина изображал в лицах: «Как это два часа недостаточно долгое знакомство? Обычно мне хватает десяти минут».

Вернулся Эндрю из Чарльстона на удивление посерьезневшим. Скабрезные шутки раздражали его, обычных собутыльников он избегал. Кассиус перешел на исполнениие сентиментальных баллад.

Когда же Джейми спросил о том, как обстояли дела со вдовушкой в Атланте, Эндрю Раванель ответил:

— Лучше уж нос к носу сойтись с целой дивизией янок, чем со Скарлетт О'Хара Гамильтон. «Полковник Раванель. Уходите и забирайте свой оркестр с собой!»

Так Кассиуса переименовали в Оркестр Эндрю.

Эндрю расспрашивал брата Шарлотты: какой она была в детстве? Была ли она на бегах в тот день, когда он поцеловал при всех Розмари Батлер на ипподроме? «Я так был зол на Лэнгстона Батлера, так унижен, что мог пойти на любое безрассудство, лишь бы ему насолить!»

Джейми думал, что Эндрю понадобится время, чтобы войти в роль верного мужа, но был приятно удивлен, когда дамам, желающим развлечь «прославленного полковника Рананеля», было отказано с улыбкой и словами: «Мадам, не будь я женатым человеком, не мог бы поручиться за вашу честь».

Джейми же Эндрю сказал:

— Шарлотта заслуживает лучшего мужа.

А в другой раз в задумчивости поделился:

— Джейми, если мне суждено стать отцом, молю Бога, чтобы у меня это вышло лучше, чем у Джека.