Реванш Генерала Каппеля
Шрифт:
– Согласен с вами, Петр Николаевич. И еще один вопрос всплыл на переговорах. Красные требуют разоружение донцов, обещают всем полную амнистию, даже генералам.
– После того «рассказачивания», что вызвало Вешенское восстание? И что, донцы поверили им на слово?
– Да нет. Но красные на Дону сейчас ведет себя не в пример спокойно, за грабежи и насилия над казачками даже расстреливают…
– Потому что не хотят воевать с озлобленными казаками. Я поговорю с атаманом Богаевским, в крайнем случае, некоторые части донцов можно отвести в Керчь или поближе к перевалам. Донскую армию целиком взяла на свое обеспечение Сибирь, и казаки это знают. Так что не думаю, что красная агитация будет иметь успех…
Москва
председатель
Троцкий
– Только переговоры, Лев Давыдович, исключительно переговоры с Радой! Они сами лезут в ловушку и дают нам возможность вбить клин между казаками и закоренелой белогвардейщиной, которых мы потом поочередно передушим как хорь курей! Прекрасно, батенька! Как показывает русская история, казаки всегда старались откупиться от расплаты головами своих вожаков. Это просто замечательно, что они так не любят Врангеля с его монархистами, что готовы договариваться с нами за его спиной. Надо помочь «товарищам», что нам совсем не товарищи, а мелкобуржуазные плутни. Нужно им посодействовать, как вам такой пассаж, Лев Давыдович?!
Ленин говорил своим неподражаемым голосом, с легкой картавинкой. Троцкий хорошо знал манеру вождя – тот так не столько убеждал собеседника, сколько настраивал самого себя. А мнение товарища его нисколько не интересовало, а потому наркомвоенмор даже не стал отвечать «Старику», а тот сразу же продолжил, словно знал, что вопроса не будет:
– Так что срочно телеграфируйте Егорову – пусть заключает перемирие с казаками на месяц, за этот срок Врангель со своим воинством должен убраться с Кубани! А потом… Да, что там у Якира?! Почему до сих пор 13-я армия не прорвалась через Перекоп?!
– Перешейки сильно укреплены, Владимир Ильич! Прорвать с наскока зимой их оборону не удалось, к тому же стояли морозы. Белые выставили на позициях морские пушки, установили там сотни пулеметов, к ним постоянно прибывают подкрепления – вчера нашей разведкой отмечено появление у Чонгара одной из «цветных» дивизий, вроде бы «алексеевцы». Армия обескровлена в зимних боях, товарищ Якир просит у нас серьезных подкреплений, иначе в Крым не ворваться…
– И не нужно врываться, неужели вы не видите, что белогвардейская сволочь уперлась, получив от Антанты помощь! В Сибири наши товарищи сильно увлеклись, поверили в столь близкую победу и что?! Войска Каппеля уже на Енисее, если бы не заключили третьего дня «похабное перемирие», то бело-зеленые уже на Омск наступали, а республика осталась без сибирского хлеба, который нам нужен до зарезу – даже в Москве голодно, везде царствует разруха. Перемирие нам сейчас необходимо до крайности, нужно собрать хлеб по продразверстке! А взять его можно только у сибирского кулака! И лишь затем со всеми нашими силами навалится, нанести врагу решительный и сокрушительный удар без всяких сантиментов – все подписанные с белыми соглашения не более чем клочки бумаги! Которым место… исключительно в отхожем месте. В пролетарском нужнике, хи-хи…
Ленин засмеялся, вот только смешок вышел клокотавшим, как хрип полузадушенной птицы. Вождь давно хворал, но тут чрезвычайно оживился и энергично потряс крепко сжатым кулачком. Владимир Ильич лишь позавчера приехал в Кремль, так как все время находился в Горках под постоянным присмотром врачей. Но события прошедших дней своим неприятным ходом потребовали от него немедленного участия, тут короткими визитами или звонками было не обойтись…
Последнюю неделю вести с фронтов приходили весьма скверные. На юге кубанские и донские казаки при помощи «добровольцев» стали оказывать яростное сопротивление, степь подсохла, и казачья конница, превосходя по численности красную, начала активно рушить коммуникации, врываться в тылы, приводя их в состояние неразберихи. Несмотря на охрану, подрывались мосты, железнодорожные пути разрушались, что серьезно дезорганизовывало красные войска и без того обескровленные длительными многомесячными боями – в полках осталось по двести-триста бойцов, в дивизиях едва три-четыре тысячи «едоков», штыков и сабель едва четверть от этого числа. И это несмотря на постоянное вливание в их ряды «иногородних»
Троцкий, как никто другой, отчетливо понимал, что пройдет еще неделя-другая, и красноармейцы или побегут, либо начнут дезертировать или перебегать на сторону противника – уже были отмечены случаи массовой сдачи крестьян. Да и казачья агитация стала действовать на новобранцев разлагающе – Рада приняла решение о наделении «иногородних» паями, если те возьмут в руки оружие и поддержат казаков. Такое уже было на Дону, когда часть так называемых «коренных крестьян» поддалась на посулы донского атамана Краснова осенью 1918 года. Да еще эта проклятая Сибирь привнесла смуту, обещая поставку оружия белым и казакам, да еще передачу значительной суммы, на десятки миллионов золотых рублей.
«Идиоты! Это золото было почти в наших руках, а теперь из-за него начались неприятности. Воскресший генерал Каппель правильно его применил, не трясся над ним как Колчак – теперь сибирское кулачество немало проблем принесет, так просто их оттуда не выковырнуть. Ничего, покончим с югом, примемся за Сибирь и север. Сейчас Заполярье трогать никак нельзя – Каппель этого от нас только и ждет, сразу навалятся крупными силами и сорвут нам все хлебозаготовки. Эх, из-за нескольких нетерпеливых идиотов в Иркутске такие проблемы заполучили!»
– Крым нам сейчас не взять – Врангель туда всю свою армию перебросит с Кубани, и будем долбиться лбом, как баран в ворота. Нет, батенька, тут ловчее надо быть. Дам поручение Феликсу Эдмундовичу буржуев недобитых побольше собрать, полмиллиона… нет, миллион нужен. Стариков собрать, всяких там камергеров и коллежских асессоров, дамочек покрикливей, кадетов малолетних, что волчатами на победивший пролетариат смотрят – и в Крым их до лета эшелонами отправить. Пусть барон их принимает – они ему все припасы, как саранча, кхе-кхе… подъедят. И не взять их он тоже не может – свои же монархисты и сбежавшие на юг буржуи не поймут, и роптать сильно будут. Так что голод их к осени терзать начнет, а хлеба у них нет, не садят пшеницу в Крыму. И в Мурмане эту штуку тоже можно проделать…
– Вы правы, Владимир Ильич, но на Кубани хлеб как раз есть, скирды необмолоченные с прошлого года везде стоят…
– И пусть еще посеют, а как жатву проведут, мы их «самостийность» и прихлопнем! Они для нас хлеб соберут, не для Врангеля! И пусть с ними все переговоры наркоминдел Чичерин ведет – это казаков успокоит и нашей атаки они ждать не будут. На этом казачество у нас и кончится! Чтоб духа их поганого не было, нагаечники советской власти и даром не нужны!
– Зоологический материал они, который нам нужно сжечь в очищающем пламени революции!
Троцкий восхитился – «Старик» просто гениален в своем коварстве. Как ловко придумал с Крымом и с казаками. Успокоить их, как свинье на заклании брюхо чешут, да и перерезать глотку, чтоб хрюкнуть не успела. А там пусть бьется в агонии, а кровушка на колбасу пойдет.
Лев Давыдович казачество ненавидел люто, намного больше, чем аристократов с царем во главе. Ибо чувствовал за ними большую силу, что столетиями крепость обретала. И презрение к лицам иудейского происхождения – последнего он никогда своим оппонентам не прощал, не говоря о врагах. А очищаемое пламя революции совсем не красивая метафора – в прошлом году по приказу наркомвоенмора поднявшие Вешенское восстание станицы сжигались дотла со всем населением, если казаки не успевали удрать. Жаль, что сейчас приходится терпеть. Товарищи из ЦК категорически требовали запретить все репрессии, чтобы не затянуть гражданскую войну и не допустить новых казачьих восстаний. И Троцкий вынужден был смириться. Хотят села станицами называть или лампасы носить, то пусть, но вот Советскую власть принять обязаны и отойти от белых. Потому даже разрешил бывшему атаману Миронову красные казачьи части формировать, чтоб их «белым» противопоставить, вовлечь их в междоусобицу – пусть друг дружку режут. Одно только плохо – слишком мало станичников перешло на сторону большевиков, большая часть за атаманами потянулась.