Реванш. Трилогия

Максимушкин Андрей Владимирович

Бандитов засекли еще по пути к месту встречи. Затем их аккуратно остановили, вытащили из машины и допросили с пристрастием. Нет, без членовредительства. Гадюка умел разговаривать так, что человек сам с радостью выкладывал все на блюдечке, с заискивающим взглядом: «Вы уж не убивайте меня, пожалуйста. Я еще пригожусь».

Мелочь это оказалась. Не слишком одаренный интеллектом контингент, промышлявший на подхвате у серьезного полукриминального бизнеса. Наезд на строителей церкви им заказали. Кто? Не местный. Крутой

человек, но не местный. Из Москвы. По предъявленным им фотографиям бандюки опознали Кирпича.

Слушая несчастных, Денис только молча ухмылялся — развел их Кирпич, как маленьких. Дал наводку, по-дружески посоветовал прищучить бизнесменов без крыши. Дескать, все, что выжмете, — все ваше. О том, что наезд коснется и отца Сергия, незадачливые рэкетиры и не подумали. А ведь у священника очень хорошие знакомые, он отпускает грехи таким людям, что придавят шавок между делом и даже свечку не поставят, одного звонка хватит, чтобы организовать налетчикам познавательную экскурсию в ад с билетом в один конец, разумеется.

Опять Усачев, опять неугомонный московский гость воду мутит. Вечером Денис Панфилов решил не откладывать вопрос в дальний ящик. Будь что будет. Проблему надо решать. Нельзя давать слабину, раз уступишь — съедят.

Глава 24

Контратака

В отличие от обоих Панфиловых старший лейтенант КГБ Алексей Ковалько видел ситуацию в другом свете. Сказывалась привычка просчитывать любое действие на несколько ходов вперед.

— Дэн, давай не будем заострять внимание на боевых ячейках нашего кандидата.

— Не заостряю.

— Кто вчера вспомнил «друзей» своего двойника? — усмехнулся Гадюка.

Разговор происходил рано утром в кабинете Ковалько. Слежки сегодня не было, противник притих, однако приехавший спозаранку Слава нашел на шкафу «жучка». Оставалось только догадываться: кто и когда приклеил этот подарок и что могли услышать неизвестные доброжелатели. Впрочем, их трудно назвать неизвестными. За всеми проблемами обоих Панфиловых так или иначе торчали уши Валерия Иннокентьевича.

— Тебе неприятен тот факт, что твой двойник связался с ультраправыми? — попытался угадать Ковалько.

— Смешно, — молвил Дэн, задумчиво разглядывавший стену напротив. Ему никогда не нравились жидкие обои, особенно бледно-зеленого цвета, возникали неприятные ассоциации с дизентерией и сальмонеллезом.

— Человек не сдается, ищет варианты, пытается делать дело как может, а ты говоришь о каком-то неприятии. Смешно.

— Извини. — Алексей Петрович как-то странно посмотрел на собеседника. — Мне казалось, что ты… — тут он замялся. — Что ты не любишь националистов.

— Смешно, — повторил Дэн.

Объяснять что-либо он не хотел. Да, неправильно, нехорошо, преступно, в конце концов, но это в рамках родного мира.

Здесь все иначе. Здесь двойник прав на все сто. Даже больше. Он прав только потому, что дерется за свою страну и свой народ. Он неравнодушен, не опустил руки. Он остался человеком, и это самое главное.

— Мы форсируем ситуацию, и мы тем самым получаем шанс обойти конкурентов, — молвил Алексей Ковалько. Он сидел, подперев скулы кулаками и глядя в стол.

— Шанс?

— Усачев не человек Системы, но он связан с Системой. Полусамостоятельная ячейка. Свернув его, мы дадим Панфилову возможность занять место Усачева в Системе.

— Вот этого я не понимаю, командир, — безапелляционно заявил Гадюка. — А Система, как ты выражаешься, Голем, не переварит нашего человека?

— Человека не переварит.

— И?!

— Работать надо, а не размусоливать!!! — взорвался Панфилов-Муромцев. — Какого хрена мы переливаем воду из пустого в порожнее?! Какого хрена мы вола натягиваем?!

— Работать надо, — отозвался Ковалько.

— Так какого хрена, — тихим, слишком спокойным тоном повторил Денис, глядя прямо в глаза куратора.

— Старший лейтенант, — отреагировал Ковалько, повернулся к Дэну, встретился с ним глазами и осекся.

Во взгляде Панфилова пылали саванны, горели пожары над окраинами Родезии, вспыхивали очереди трассеров, полыхало зарево над форпостами «диких гусей».

В этот же день Алексей Ковалько связался с товарищем Зеленым. Чистой воды формальность, ну и приличия ради. Карт-бланш у Ковалько и Панфилова был, но еще неплохо предупредить руководство: дескать, начинаем хулиганить, если что, не пугайтесь. В Перми все поняли и только напомнили, что усиление окапывается поблизости от Приреченска, в случае чрезвычайной ситуации всех вытащат.

— И зачем мне это? — язвительно заметил слышавший телефонный разговор Дэн.

— Не ворчи, обеспечения много не бывает. На слежку поставим или денег попросим. Много. Всю губернскую администрацию покупать.

— Эти мне не нужны, через полгода они сами к нам прибегут на верность присягать.

— Ты еще продержись эти полгода.

— Ладно, что там с гопотой Кирпича?

— Я сегодня с ним встречаюсь, — напомнил доселе тихо сидевший за краешком стола Сергей Артемов.

— Что ж ты раньше не сказал?! Во сколько? — Гадюка хлопнул по бедру.

— В два часа дня, у меня на базе. И только вчера я докладывал, что Кирпич продолжает настаивать на сотрудничестве. Он уже обещает десять процентов за обналичку и семь за уход от налогов.

— Дороговато, — усмехнулся Ковалько.

— Работаем. Торговаться тоже надо уметь, это вам не головы скручивать и морды бить. — На лице экономиста играла легкая улыбка. — Я гарантирую ноль проблем с документами, полностью защищенные схемы. Это дорого стоит.