Реванш. Трилогия
Шрифт:
Павел Шумилов вытянул из стола чистый лист бумаги и начертал по диагонали большими буквами с завитушками: «Национальный вопрос». Поставил восклицательный знак, затем вопросительный. Подчеркнул, обвел рамкой и зачеркнул написанное. Яростное, резкое движение рукой, так, что стержень капиллярки порвал бумагу.
— Национальный вопрос! — пафосно изрек Шумилов.
Изобретение демократов конца девятнадцатого века. Полезное и справедливое дело для того времени. Ныне же зачастую используется как «мягкое оружие» против потенциального противника или колонии.
В свое время специалисты профильных
Вот живой пример перед глазами, не только США и Европа конца прошлого века, но и наши соседи — всегда выпячиваются проблемы национальных, религиозных, клановых и прочих меньшинств. Всегда речь идет о национальных интересах местечковых баронов и ханов, всегда на первое место ставятся интересы нацменов, и получается, что у тех, кто государство создал, кто его построил, у стержневой нации интересов нет либо они старательно замалчиваются, да еще объявляются преступными. Да, во благо того самого государства, ради которого люди работали как проклятые, кровь проливали, лишения терпели, ради него, родимого, и тех, кто к нему присосался. О справедливости речи нет. Только интересы тех, кто не пахал и не сеял.
Смешно получается: в многонациональном СССР национального вопроса нет в природе, а в пока что многонациональной Ругской Федерации соседнего мира он есть. Натуральный анекдот, если бы не было так горько. Но это еще мелочи жизни, коррупция и идиотская политика краткосрочных проектов, неспособность видеть дальше собственного носа, просчитывать ситуацию больше чем на один ход вперед — вот самое страшное. Язва бездумия, поразившая соседей.
Эх, бросить «ноль первый» мы не можем, раз уж влезли в дело, надо драться до конца. Остается либо наплевать на все моральные и этические императивы, послать по известному адресу принципы невмешательства и вводить через порталы ударные части армии, либо надеяться на то, что наши специалисты найдут среди чиновников Ругии настоящих, не прогнивших людей, протолкнут одного из наших кандидатов и помогут соседям самим решить свои проблемы. Шанс, увы, невелик, и с каждым днем он все меньше и меньше.
В Мире-01 надвигается кризис. Не банальный дефолт, не очередная войнушка, а настоящий системный кризис. Кризис, от которого не убежать и не спрятаться. Всех достанет, всем достанется по самое не балуй. Доигрались ребята, отдали власть банкирам, позволили сесть себе на шею, теперь получайте. И энергетические программы не спасут, слишком поздно. Поиск очередного врага тоже ничего не даст, только оттянет и усугубит неизбежный крах цивилизации. Будущее не любит тех, кто о нем не думает. Будущее штука жестокая, его надо строить, иначе оно построит тебя.
От горьких размышлений Павла Николаевича оторвал телефонный звонок. Антон Воткин беспокоил. Разнюхал, что Шумилов в Питере, да и решил напомнить о себе, пригласить в гости, чисто поговорить за рюмкой чая.
— Хорошо. Давай сегодня вечером, после семи. Если ты не занят.
— Тогда жду у себя в Ленсовете, — бодро отозвался Воткин. — Ровно в семь двадцать. У меня как раз совещание с коммунальщиками заканчивается.
— К праздникам готовитесь?
— Какие к черту праздники, — горько усмехнулся градоначальник. — Теплосети надо менять. Последний капремонт в пятом году был.
— Гниют? Ты же тогда новые трубы положил.
— Положил, или поклал. Закопал, в общем. Магистрали меняли. А с домовой разводкой, внутрикварталкой бардак со времен Петра тянется. Я на это дело союзный бюджет тряхнул, твой преемник деньги выделяет, начнем с Автово, параллельно у Черной Речки, потом постепенно к центру потянемся.
— Опять город перероешь?
— Придется. Но 20 процентов потерь на сетях я не потерплю.
— А сколько обещают? — заинтересовался Шумилов.
Старая, как советская власть, проблема центрального отопления и водоснабжения. С одной стороны, это гораздо выгоднее, чем ставить в каждом районе малые котельные, но зато возникает проблема транспортировки тепла. Потери неизбежны, и чем старше сети, тем больше на них теряется. Улицы отапливаем, и город подтапливаем. Однако в современном городе от центрального теплоснабжения не уйти. Еще ни один проект квартальных котельных не дал такую же эффективность, как на больших ТЭЦ.
— Технари бьют себя пяткой в грудь, кричат, будто в 2–3 процента уложатся.
— На внутрикварталке?
— Ага.
— Пусть работают. Мне рассказывали, что в Новосибирске как два года назад магистрали заменили, так тарифы на тепло в полтора раза снизили.
— В Новосибирске Чернышов не только сети менял, он все дома утеплил, новые фасады повесил.
— У Чернышова холоднее. Тебе с твоим климатом легче.
— Зато у меня сырость, и от трамваев блуждающие токи. Коррозия идет.
— Хорошо, что не коррупция, — хохотнул Шумилов.
— Это тоже. Может, слышал, я за последний год четверть своей бюрократии заменил.
— Слышал, это у всех так. Мы еще лет десять будем выдавать лицензии на отстрел чиновников, пока карманную тягу не отобьем.
— Не отменим. — В трубке послышался тяжелый вздох. — Человеческая природа. Везде воруют.
— Говорят, есть страны, где не воруют.
— Пальмовые острова. Аборигены в лубяных юбках. Денег нет, тянуть нечего. Счастливые люди.
— Зато у нас есть «Аврора», — не зная зачем вспомнил Шумилов.
Убрав телефон в карман, он подпер голову кулаком и уставился в одну точку. «Аврора» — это хорошо. «Аврора» — это последний шанс. Символ старой революции и весомый намек на революцию возможную. Хорошо бы еще крейсер на Москву-реку перетащить и напротив Кремля поставить. Власть не должна забывать, что она призвана служить стране и народу, в противном случае пушки революционного крейсера могут дать еще один залп. И народ всегда должен быть способен вырвать кормило власти из рук зарвавшихся, позабывшихся правителей и поставить на их место новых, достойных людей.