Реванш
Шрифт:
Какая-то машина нагнала ее и остановилась. В машине сидели Алехандро с Кике. Кике радостно махал руками, крича: «Исамар! Исамар!» Алехандро, сняв темные очки, улыбался. Глядя на этих двух мужчин, большого и маленького, Исамар невольно почувствовала себя счастливой. Они перебросились несколькими словами, поговорили о беде в Энсинаде.
– Жаль, что твой жених оказался контрабандистом, — сказал Алехандро.
– Все ложь! – ответила Исамар. – Он никогда не был моим женихом и никогда не был контрабандистом. Я знаю, мы с ним выросли вместе.
– Я повторил только то, что говорится в газетах и по телевидению.
– Стоит ли повторять глупости? Но не буду
– Папа, а можно я пойду с Исамар в парк? – попросил, оживившись, Кике.
– Если Исамар возьмет тебя, можно!
Кике поцеловал отца и выскочил из машины.
– А как мы встретимся? Я не знаю, когда освобожусь, – спросил Алехандро, вновь надев темные очки.
– Скажите адрес, и я отведу его.
– И адрес, и телефон. Я буду вам очень благодарен, Исамар!
Алехандро не мог прийти в себя: подумать только, Кике впервые в жизни поцеловал его!
Семейство дона Фернандо уже несколько дней обитало в столице. Дом пришелся Элисенде по вкусу: удобен, просторен, прекрасно обставлен. Она была счастлива, что уехала наконец из грязной дыры, про которую даже по телевизору стали передавать всякие ужасы. Сделала модную стрижку, присмотрела модное платье, и когда вдруг Кике привела Исамар, Элисенда была неприятно поражена этим явлением из прошлой и ненавистной жизни. Зато дон Фернандо встретил Исамар более радушно. Исамар торопилась домой, простилась с Кике и вышла на улицу. Следом за ней выскочил Рей и, делая вид, будто хочет ее проводить, чуть ли не силком стал запихивать в машину. Исамар отчаянно сопротивлялась.
– Я не забыл, – цедил ей сквозь зубы Рей, – ты мне заплатишь сполна! Я люблю таких, как ты, необъезженных!
На счастье Исамар, к дому подъехали Алехандро и Марта.
– Что происходит? – заинтересовался Алехандро.
– Давай я тебя отвезу, – предложила Марта.
– Ничего не происходит, – лениво отозвался Рей. – Вот собирался проводить девушку, раз больше некому.
– Я сам ее провожу, – решил Алехандро. – Марта, Подожди меня в доме, я скоро вернусь.
Алехандро был так благодарен Исамар: рядом с ней Кике из отчужденного замкнутого маленького старичка превращался в открытого доверчивого ребенка. Да и сама Исамар была чудесным большим ребенком, простодушным, открытым, искренним. От одного взгляда на нее в Алехандро что-то светилось.
Прощаясь, он неожиданно сам для себя прижал ее к себе и поцеловал. Исамар расплакалась. Алехандро принялся горячо утешать ее, пытался объяснить, что не играет ею, что испытывает к ней чувство, только сам не знает, какое…
И тут Исамар всерьез рассердилась:
– Если уж я чувствую, то знаю, что! А человек, который даже в чувствах разобраться не может, жалкий человек и ничего больше! Ты сбиваешь меня с толку, обманываешь свою невесту-чужестранку! И всё это называешь какими-то чувствами? Ты такой же циник, как и Рейнальдо, только он не ссылается на неведомые чувства. И надо же мне было влюбиться в тебя, Алехандро Мальдонадо! Какое, однако, несчастье!
Марта всерьез ревновала Алехандро к Исамар. С присущей женщинам интуицией она чувствовала, что Исамар ему не безразлична, что-то в нем так искренне радовалось Исамар, что этой радости Марта не могла простить ни ей, ни ему. Она была всерьез увлечена Алехандро, а все, что ее увлекало, занимало ее глубоко и серьезно. Перемены в личной жизни ничуть не помешали ей заниматься делом, из-за которого она приехала в Венесуэлу. Как только приехал отец, она передала ему все сведения о Ферейре, которые собрал для нее частный детектив.
Марта и не подозревала, какой тяжелый удар она нанесла своим молчанием Алехандро.
Дон Фернандо пригласил все семейство в свой ресторан на открытие новой программы. Элисенда была в восторге, она обожала рестораны, Каролина тоже. Обе они во что бы то ни стало хотели развлечь Эстефанию, которая стала апатичной, ко всему равнодушной, и глаза у которой то и дело были на мокром месте. Общество подобралось приятное. Кроме своих, были вальяжный Ферейра и Самуэль Агирре в костюме с иголочки. Агирре окончательно покорил своей любезностью Элисенду. Покорил он и Ферейру, предложив ему открыть банк на паях. Ферейра был польщен, к тому же предложение ему сулило долгожданный выход. После событий в Энсинаде он понял: от Фернандо нужно во что бы то ни было отходить, сотрудничество с ним становилось опасным, грозя воскресить давно забытые дела. Предложение Агирре делало желанный отход реальностью. Ферейра опасался одного: как бы о его отступничестве и новой деятельности не узнал Фернандо…
Новый певец Лефский всем очень понравился, оживилась даже Эстефания, а Элисенда, улыбаясь Агирре, поздравила себя с началом новой, давно чаемой ею жизнью.
Гойо навестил Хулио Сесара, и они договорились, что как только Хулио встанет на ноги, он сделает заявление в прокуратуру. Гойо был согласен вести дело Хулио.
Глава 9
Роса сообщила Виолете: мы уезжаем из Энсинады. Виолета широко раскрыла глаза:
– Как же так? А моя работа в школе? А твой бар?
– Перед отъездом ко мне зашел Фернандо и попросил перебраться в столицу, и я переберусь, сестричка! Мальдонадо не бросит нас в беде.
Виолета огорчилась, но и оставаться в Энсинаде уже не имело большого смысла. Все разъехались, обстановка была неспокойной. Префект Пайва разъезжал в роскошном лимузине, который на его зарплату не купишь, и напивался в баре по вечерам.
– Только если можно, я поживу несколько дней у Исамар, — попросила Виолета, – она приглашала меня, когда приезжала.
– Поживи, – согласилась Роса. – На мой бар уже нашелся покупатель, так что уедем мы скоро.
По приезде в Каракас Роса тут же позвонила Фернандо. К телефону подошла Элисенда и, услышав, что дона Фернандо просит Роса Пеньо, зашлась от возмущения: грязь, от которой она только что избавилась, опять наползает со всех сторон. Мало ей рыбачки Исамар, теперь еще эта шлюха Роса! Элисенда была возмущена и в выражениях не стеснялась.
Но когда Элисенда увидела, как к их столику в ресторане Фернандо, где они сидели и отдыхали всей семьей, подходит Роса, ее просто перекосило от злости, от миловидности не осталось и следа, она широко раскрыла рот и завопила как последняя торговка: