Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
Понимание неизбежности подобных потерь в будущем и то, что бессилен что-то изменить в такой ситуации, выворачивало душу… Наместник превратил изящный Гранвель в обитель разврата и пьянства. И ничего удивительного в этом, если прибыл он от королевского двора, где правили похоть и Жанна-Антуанетта Пуассон. А сам король больше всего интересовался делами «ниже пояса».
Деньги, выделенные министерством финансов на летний ремонт печей в казармах, ушли на увеселения кучки вельмож, прибывших из Парижа вместе с наместником. Программа помощи университету «Двух Бургундий» не выполнялась… Столетняя
Все докладные, которые он отправлял в Париж, очевидно, не доходили по назначению, а изымались. Зато о каждой из них узнавал наместник. Сегодня между ними состоялся очередной разговор, в конце которого полковник, расстроенный известием о потерях среди драгун, уже не считал нужным скрывать своё отношение к происходящему.
– Вы не уполномочены меня контролировать, - нагло заявлял хлыщ с ярко накрашенными губами, - а вот защищать – ваша прямая обязанность и с ней вы не справляетесь.
– Прикрывая вас собой, пострадали четверо моих людей, - мрачно отвечал полковник, - но я подозреваю, что очень скоро в вас перестанут швырять гренады и просто тихо прирежут в спальне. Или отравят… так будет даже лучше - мучительнее.
– Не вашими ли усилиями? – цедил наместник, расхаживая по дворцовому кабинету и громко цокая высокими каблуками.
– Я вызвал бы вас на дуэль, - возразили ему, - но знаю, что вы выставите вместо себя Бушера. Так что в этом просто нет смысла.
– Мои покровители выше ваших, ла Марльер, смиритесь уже! И я здесь ненадолго, эта глушь становится скучной.
– В таком случае – дай мне, Господь, терпения, - развернулся полковник на выход.
Понимая, что удерживать его бесполезно и просить разрешения откланяться у него никто не собирался, наместник крикнул вдогонку:
– Наконец-то вы приняли правильное решение – терпите же, граф!
Копыта коней высекали искры из мостовой, мимо проносились голубоватые кирпичные стены зданий на Гранд-Рю. Центральная площадь, злополучная ратуша, стены цитадели… и наконец отряд спешился у входа в лазарет... После него решение вызрело и устоялось – в Париж нужно ехать самому. Но сделать это следовало тайно от наместника – из полка. Если не останавливаться на ночлег и буквально – не есть и не спать, то он должен успеть обернуться так быстро, что никто и не узнает об отлучке. И не сможет вменить ему прямое неисполнение своих обязанностей. Глупо… но наместнику могло хватить даже такой малости, чтобы требовать рокировки войск.
Значит – срочно…
Теперь город проносился мимо в обратном порядке… Полковник даже не заметил, когда его отряд проскочил дом, где он снимал угол для Клодин. Вынеслись на мост через Ду… проскакали по узкому предгорью – справа угрюмо нависала над рекой цитадель. Углубились в леса и еще долго скакали в относительной прохладе, а к вечеру уже подъезжали к лагерю.
Всю дорогу полковник скрипел зубами, проклиная расстояния. Потому что войска изначально были расположены неправильно – главный враг находился в столице Франш-Конте. И если сейчас меры по его устранению не будут приняты, то
Бросив поводья кому-то на руки, он быстро прошел в свою палатку – мимо личного адъютанта, дежурного офицера и еще одного их приятеля. Мужчины вначале замерли, а потом дружно подскочили с кресел при виде грозно настроенного начальства.
– В чем здесь дело, ла Фресне?! – рыкнул полковник, резко останавливаясь и оборачиваясь.
– Прошу прощения… - растерянно бормотал адъютант, - но Гаррель привез шлюху. Мы просто… тянули соломинки.
– С каких это пор шлюхи - обязанность старшего сержанта гренадер? И с каких пор вы лишаете «простых радостей» нижние чины, барон? – вскипел полковник.
– Раньше не было повода… лишать, мсье полковник! Но здесь что-то особенное… стало любопытно. Судя по рассказам – нечто необыкновенное.
– Рассказам – чьим?! – рыкнуло начальство.
– Весь лагерь видел её прибытие. Выглядит улыбчиво и прелестно, а еще и… не носит корсета. Гаррель дружен с доктором, и мы предположили, что и в этом она вполне безопасна. А судя по тому, что у Домика до утра выставлен часовой… она - презент офицерскому обществу. Осталось выяснить - от кого?
– бодро уже рапортовал офицер, понимая, что серьезного нагоняя, похоже, не случится.
– И кто из вас троих вытянул… соломину? – резко поинтересовался полковник.
– Де Витроль, - доложил адъютант, а совсем молодой офицер в форме вольтижеров нерешительно поднял в руке соломинку, напряженно считывая выражение лица начальства.
Граф шагнул к нему и вырвал соломинку из его пальцев. Несколько мгновений смотрел на неё, а потом резко развернулся и вышел из командирской палатки.
– Значит… – в очередь, господа, - деланно печально вздохнул ла Фресне, доставая из-за кресла бутыль.
– Я не стал бы продолжать, - оправил на себе форму де Витроль, - он явно не в духе, иначе… иначе не стал бы этого делать – не в привычках графа. И он очень сильно не в духе, я бы даже сказал – в бешенстве. Уберите пойло, Арналь, и радуйтесь, что это его настроение достанется ей, - кивнул он куда-то туда.
– Да, не стоило собираться здесь – опрометчиво. Даже если не ожидали сегодня…
– Он всегда остаётся хотя бы на одну ночь в Безансоне – кто же знал? – задумчиво протянул адъютант, - там случилось что-то серьезное?
– Да всё, как всегда, что там могло хорошего…? Но сейчас… да - он в ярости. Расходимся, господа и – ни слова никому. За слухи нас точно не похвалят. О событиях в Безансоне узнаем завтра. Доброй ночи, Арналь… и удачи.
– Выставить Гаррелю выпивку… - пробормотал адъютант, кивая и соглашаясь с товарищем.
А полковник быстрым широким шагом уже подходил к домику – все в той же парадной форме, в которой был на приёме у наместника, в таких же запыленных сапогах и при оружии. И сейчас казалось, что вот оно - то, что необходимо ему, как воздух! Потому что хотелось убивать или… хотя бы шлюху, раз уж Клодин сегодня не случилось.