Реверанс со скальпелем в руке

Шатохина Тамара

***

Маркиз Роган с графом де ла Марльером не спеша удалялись от лазарета. Молчали…

– Как вы мне объясните все это, Алекс? – наконец ровно поинтересовался Роган, - что это сейчас было?

– Я мало понимаю во врачевании. Можно сказать – совсем не разбираюсь. Операция?

– Вы прекрасно меня поняли, - настаивал Роган.

– Женщина-врач. После сложной операции - потеря чувств. Тонкая натура… нервическая и чувствительная аристократка? – осторожно предположил ла Марльер, - не такой и редкий это случай – ограничений по приему женщин в медицинские

школы и даже Королевскую Академию нет. И кажется, у какого-то из Бурбонов даже имелся свой личный хирург - дама.

– Не стоит, мой друг, - ощетинился маркиз, - я не люблю чувствовать себя дураком, а сейчас это вдруг случилось! Что касается тонкой натуры – тут я бы поспорил… едва увернулся от её ножа.

– Дашам строго оговорил расстояние – десять шагов, а вы его нарушили, - возразил полковник, - и я совсем мало знаю о баронессе – только со слов доктора, а тот не видит в ней никаких странностей.

– Он простолюдин – что он вообще может видеть? Я знал старика дю Белли. Хотя это сильно сказано – знал. Скорее, просто видал как-то, - медленно протянул Роган, - а куда именно она направляется после вас?

– Понятия не имею. Я и видел её до этого всего пару раз.

– В складках платья у нее – нож.

– Скальпель. Дешам называет этот медицинский прибор скальпелем, - морщил брови мужчина.

– Это все равно, как если бы моя Абель прятала на себе мизерикордию, - сорвал маркиз шляпу с головы и одним хлопком смял её о колено. Отшвырнул…

– Маритт дю Белли – не ваша Абель! Вы сами подошли к ней, она не изъявляла такого желания. И уверен – не имеет злостных намерений. Объяснение здесь самое простое – голодные мужчины вокруг. Много мужчин. Хотя… отношение к ней уже сложилось. За ней постоянно наблюдают, каждый её шаг и каждое слово обсуждается… Я не знаю – чем она взяла и когда успела, но между собой солдаты зовут её «голубкой». Но она-то не знает об этом? Второго дня ко мне подходили нижние чины, по-видимому друзья спасенного ею солдата. Вручили три луидора и просили купить подарок для неё, когда буду следующий раз в Безансоне…

– И что вы ответили? – заинтересовался маркиз.

– Это не составит для меня трудов. Так почему – нет? Или поручу кому-нибудь из офицеров – так будет быстрее. Даме вообще легко угодить, особенно когда у нее нет ничего, кроме пары небольших баулов с одеждой. Вы должны были оценить её гардероб. Остальное – ненамного лучше.

– Я пошлю узнать в Анжу… Не даёт мне покоя ваша баронесса.

– Она – не моя!

– Я не в пикантном смысле, Алекс. И еще одно, - продолжил маркиз, - я хотел бы видеть нашу баронессу на балу в честь моего вступления в должность. Любопытно посмотреть на неё в другой обстановке. Я планирую… через месяц, не раньше.

– Но она не собиралась задерживаться! И мы не подписывали контракт – она свободна от любых обязательств и в своём передвижении тоже, - напрягся полковник.

– Так заинтересуйте её, черт подери! Поставьте для нее хотя бы отдельную палатку.

– За ней так присматривает Дешам… это опасно.

– Ставьте караульного, вменив ему в обязанность помощь мадам в течении дня.

– Зачем это вам, Луи? – все так же напряженно выяснял полковник, - оно не стоит того. Да и, в целом, она неплохой

человек. Во всяком случае, похоже на то.

– Она интересна мне именно, как человек, - удивился маркиз, - женщин у меня достаточно. Даже сейчас… в обозе едут Абель и Вева. А в ней чувствуется какое-то несоответствие, загадка, тайна, если хотите. Без сомнения – она аристократка. Об этом говорит манера держаться, но она… слишком, наверное, независимая. И в ней нет женственности! Вернее, она будто не придаёт значения тому, что может очаровать мужчину… и, соответственно, нам с вами не придаёт, де ла Марльер. По ощущениям, она что-то среднее между монашкой и пастушкой… Но в происхождении я не сомневаюсь хотя бы потому, что дю Белли всегда стремились заполучить невест с хорошей кровью - по причине невысокой значимости собственного титула.

– Я тоже не сомневаюсь в происхождении баронессы, - согласился полковник.

– Возможно все это яйца выеденного не стоит… но мне нужно знать. А вам?

– Совершенно не интересуюсь и боюсь, что в баулах баронессы не окажется достойного для бала наряда, - отвернувшись, ворчал полковник.

– Я могу оплатить эти расходы, - развел руками маркиз, - не такие большие деньги… маленький подарок женщине, которая даже не за плату, а, как оказалось - безвозмездно спасает жизни моих солдат.

– Это мои солдаты и прошу вас не забывать об этом! Подчинение полка вам, как наместнику, не даёт права владеть им и даже говорить подобные вещи, - резко остановился полковник перед улыбающимся маркизом. И с облегчением улыбнулся ему в ответ: - Браво, Луи! Хорошо, ваша взяла - я возьму экипировку баронессы на себя.

И добавил с досадой:

– Одни сложности с ней! В том числе - она не сможет сама одеться.

– Отправите к ней свою Клодин. Или кто там сейчас?

– Отправлю, - сквозь зубы пообещал полковник, - но только если капрал выживет. В противном случае немедленно выделю для нее сопровождение – до того самого таинственного дома. И забудем о ней.

– Не стоит, Алекс… не стоит… - улыбался своим мыслям Луи-Мария маркиз де Шабо-Роган, - во всяком случае, пока я не получу вестей из Анжу.

Глава 15

Наша жизнь состоит из привычек и привязанностей – думалось лениво… Проснувшись ранним утром, я слушала глухое мужское бормотание в лазарете. Слов было не разобрать - говорили тихо, очевидно опасаясь меня разбудить. Понимать это было приятно. Вставать не хотелось, но надо... и чтобы отвлечься в том числе.

К тридцати шести годам привычки уже становятся нашим «всё», образовав устойчивые нервные связи где-то там - в голове. Становятся образом жизни, настоящей потребностью. Раб привычки… я хотела кофе.

Снилось что-то такое… Сон вспоминался даже не картинками, а настроением: прохладное утро, птичий щебет за окном, шум машин из-за дома напротив – с бульвара… И запах кофе. Многие годы – один и тот же сорт зёрен… личный вкусовой тренд.

Желудок тянуло, во рту собралась неприятная вязкая слюна, а в носу стоял запах кофе… кофе. Кофе! Сейчас я страдала не по той жизни, а именно по нему - как наркоман. Тянуло, хотелось и даже снилось. Вот же торкнуло…