Ревизор Империи
Шрифт:
— А он не окажется между двух… Меня искренне радуют проводимые государем меры, и хотелось бы ему здравия и благополучия.
Ярчик неожиданно расхохотался.
— Не ожидал увидеть в вас ярого монархиста. Но если так — ничего не угрожает. Кровавая революция в Германии и Австро — Венгрии и последовавшие расправы над восставшими привели к тому, что и деловые круги, и, так сказать, пролетарский элемент, видят в государе ту каменную стену, за которой можно пересидеть европейские смуты… А вы кого-то ищете? Ничего, я просто заметил, что вы оглядываетесь по сторонам.
— Да
— Вы такой впечатлительный? — удивленно воскликнула Анни. — А, нет, я поняла: ваше настоящее имя Жером Фандор.
— Ага. Комиссар Жюв. "Его мы в пух, его мы в прах, эй вы, потише пойте там в кустах…" С вами никогда такого не было — живешь, живешь и вдруг…
— БАХ!!!
Перед глазами Виктора мелькнул словно отблеск молнии, и тут же по ушам ударил громкий хлопок пистолетного выстрела. Выходящая толпа разразилась краткими женскими взвизгами и редкими матюками вполголоса, небо захлопало сотнями крыльев и криками разбуженных ворон. Виктор моментально присел, выхватил браунинг из расстегнутой кобуры — нет, не напрасно он тренировался весь вчерашний вечер — и, щелкнув предохранителем, передернул левой рукой затвор, направив дуло в небеса.
— Пригнитесь! — крикнул он окружающим, которые растерянно озирались по сторонам.
Его возглас, казалось, не произвел на толпу никакого впечатления. Большинство народу словно оцепенело, ожидая развития событий.
— Васька! — Толян! — послышалось где-то рядом. Виктор обернулся на крик и увидел парня в вышитой рубахе и нанковых темно — коричневых штанах, который пробирался к нему через толпу; в правой руке его поблескивал "бульдог" с куцым стволом ковбойского калибра.
— Федька! Андрюха! Зови наших! Все, кто из Союза — сюда!
"Попаданцы??? Я же крикнул "пригнись", местные-то не знают. Черт, везде уже мерещится."
Худощавое, чуть вытянутое лицо парня, его нос с горбинкой, показались Виктору очень знакомыми. Расталкивая народ, к нему спешили приятели; в одном из них Виктор узнал того самого черносотенца, который давеча сосватал ему пьяного Маха.
— Заряжен? — спросил парень с "бульдогом", кивнув на браунинг Виктора.
— Однозначно, — флегматично ответил он, и, на всякий случай, представился: — Еремин, Виктор Сергеевич. Новый инженер.
— А меня Митькой звать — парень улыбнулся во весь рот, показав ряд белых, не прокуренных зубов. Медведевы мы, с Брянской улицы. Подтягивайтесь там! Полицию зовите, полицию!
"Дмитрий Медведев, значит. Дмитрий Ме… Так это же…!"
Виктор все понял. Медведев с Брянской улицы… с улицы Дмитрия Медведева!
"Так вот вы какой, легендарный партизанский командир", подумал Виктор, "прямо первый парень на деревне. Значит, здесь в черносотенцах. А у нас в ЧОНе был. Ну правильно, здесь вместо ЧОНа другое."
Где-то рядом раздались истошные трели свистка, и через пару секунд перед Виктором предстал местный блюститель порядка в
— Вы стреляли? — спросило Виктора официальное лицо.
— Никак нет. Я услышал выстрел и обнажил оружие для защиты. Вчера ж тут было…
— Вы пойдете с нами. Держите оружие наготове. Откуда были выстрелы?
— Да вроде из сада, — сказал Медведев. — Сверкнуло там что-то.
— Осмотрим сад. Па — прашу пройти! — обратился к толпе околоточный.
Из глубины сада донесся истошный, леденящий душу женский вопль. Околоточный бросился вперед, лишь сейчас расстегивая на ходу кобуру "Смит — вессона". Дмитрий и его команда поспешили следом; за ними рванул и Виктор. Подставляться под случайную пулю ему вовсе не хотелось, но лишать силы правопорядка трети огневой мощи совесть не позволяла. Прохладный осенний воздух окатил взмокшее лицо Виктора. Вечерняя свежесть, хруст осколков кирпича под сапогами полицейского и союзной молодежи, гудение целых роев майских жуков около круглых, горящих каким-то непривычным желтовато — яичным светом парковых фонарей, и надрывный, дикий вой, в котором чувствовалось что-то нечеловеческое…
Так в войну бабы голосили от похоронок.
…В луче фонарика фирмы "Eveready" — в Союзе такие всегда называли "китайскими" — мелькнуло напуганное, заплаканное девичье лицо; Виктор узнал Фросю и, на всякий случай, отступил за спины черносотенцев.
— Ты кричала? Как звать?
Фрося от волнения ничего не могла сказать и только указывала правой рукой на кусты, прикрывая левой ладонью глаза от света. Полицейский чуть отвел в сторону поднятую руку с наганом, указывая этим жестом, чтобы подкрепление осталось на месте, и отважно шагнул вперед, раздвигая заросли жасмина.
— Господа Медведев и Еремин! Прошу сюда, только по моим следам! Улики не затаптывать!
Первое, что заметил Виктор, продравшись через кусты — это ноги в желтых, заляпанных грязью ботинках, выхваченные фонарем из окружающей темноты. Человек лежал навзничь. Круг света медленно пополз дальше, показав неестественно вывернутую левую руку, темно — синий жилет с золотой часовой цепочкой, полы распахнутого и набухавшего темным пиджака, из внутреннего кармана которого высовывалась черная скомканная тряпка… Еще одно движение луча — и перед глазами Виктора предстало лицо человека, со страшными, остекленевшими глазами и широко разинутым ртом, из которого по щеке широкой полосой медленно текла кровь, густеющая, почти черная в электрическом свете. В откинутой правой руке блестел массивный армейский браунинг.
Виктор почувствовал, как к его горлу подкатывает скользкий неприятный комок, Он узнал убитого; это был не кто иной, как тот самый Вырошников, что давеча подсел к нему на скамейке, и развивал теорию классового геноцида. И еще Виктор вспомнил, что тогда хотел убить его.
Полицейский, присев на корточки, над телом; казалось, что-то особенно привлекло его внимание. Снова выпрямившись, он обернулся и показал вытащенную из кармана убитого тряпку.
Это была черная маска. Маска Фантомаса из фильма начала века.