Ревизор Империи
Шрифт:
11. Тайна бархатной ночи
— Так значит, покойный поведал вам, первому попавшемуся человеку, о своем безумном плане?
Следователь Моржеретов смотрелся вполне соответственно фамилии: пышные усы, перетекавшие в рыжие бакенбарды, толстая шея борца и гладкая залысина на откатывающемся назад лбу придавали ему сходство с известным обитателем полярных морей. Прибыл он в Бежицу утренним поездом, чтобы расследовать покушение на господина Ярчика; новая смерть, похоже, пробудила в нем охотничий азарт. Тем более, что Бежица — это действительно большая деревня, и любая мелочь не могла ускользнуть
— Может, он каждому встречному поведал?
— Пожалуйста, отвечайте на этот вопрос только "да" или "нет".
— Я не знаю, являюсь ли для него первым попавшимся, и признаю лишь то, что лично мне он поведал.
— Хорошо. Не вызвали ли эти чудовищные планы у вас личной неприязни к покойному?
— Нет. Ни малейшей.
— Почему? Разве вы не сочли эти планы чудовищными?
— Так он же пьяный был. Если по каждому пьяному абсурду бежать в полицию…
"Именно в полицию. Пусть считает, что для меня выражение личной неприязни — донос, а не насильственные действия… Разве я похож на человека, который за гнилой базар замочит?"
— Вы хотите сказать, что тогда не восприняли слова покойного всерьез?
— Да. Не воспринял. Не поверил, что человек сможет вынашивать уничтожение целого народа всерьез. История таких случаев пока не знает.
— Вы сказали, пока не знает?
— Как ученый, я привык оперировать фактами и осторожно относиться к гипотезам. Понимаете, в этом особенность профессии. Но единичный факт никак не может быть веским основанием…
— Я вас понял. С господином Ярчиком вы тоже познакомились случайно?
— Нас познакомили. Госпожа Ковач, которая сегодня подошла ко мне в фойе Собрания. А с госпожой Ковач я познакомился на днях случайно, сел на ту же скамейку и разговорились. И вот госпожа Ковач сказала, что раз Ярчика, возможно, приняли за меня, то мы должны быть знакомы.
— Откуда вы знаете, что Ярчика приняли за меня?
— Госпожа Ковач сказала.
— Откуда она могла это знать?
— Не знаю. Ну, то, что Ярчик того же роста и комплекции, она знает. А она не могла сама до этого додуматься?
— Могла, — согласился Моржеретов, — дамы часто дают простор воображению. Вы прошлой ночью покойного не встречали?
— Прошлой ночью я был на своей квартире, это могут подтвердить.
— А не могли что-то случайно слышать, где мог быть покойный?
— Ничего ни от кого не слышал.
— Странное дело, — вздохнул Моржеретов, — вроде Бежица не столичный город, все про всех знают, а вот никто не видал, где и у кого был господин Вырошников прошлой ночью. И откуда у него взялся браунинг — тоже.
Нервно пригладив пальцем ус, он добавил:
— Да,
"Странно. Начал, как коммунистический агитпроп, кончил расой. Какой-то у них оголтелый расизм."
…Резкий, непривычный для этих времен запах бензина встретил Виктора на крыльце участка. Похоже, здесь недавно стоял автомобиль. Окончательно стемнело, и россыпь ярких, крупных звезд висела над Бежицей, словно бы там, в вышине, раскинулся огромный перевернутый город; стремительной серебряной иглой пронесся и сгорел метеор. Вокруг желтой лампы на высоком столбе, превращающей ночной мрак в полумрак, роились майские жуки — Виктор подумал, что никогда раньше не видел их в таком количестве. На скамейке неподалеку сидели двое: подойдя поближе, Виктор узнал Анни и Ярчика.
— Вы думали, что меня арестуют?
— Это все я, — улыбнулась Анни. — Когда вы достали револьвер, я подумала, что вы — агент, которому поручено охранять Ивана Бенедиктовича.
— Пистолет, — поправил Ярчик, — Виктор Сергеевич достал пистолет, а не револьвер. Такие обычно дают агентам охранки.
— Потому и купил. Когда нападают, надо стрелять на поражение. — Виктору надоело оправдываться, тем более, при даме. — Либо вообще не вынимать.
— А вы сразу вынули! — воскликнула Анни. — И закричали "Пригнитесь!"
— Стреляли, — ответил Виктор безразличным тоном Саида из "Белого солнцв пустыни".
— Признайтесь, вы неравнодушны к хорошему оружию? — спросил Ярчик. — Но давайте продолжим по дороге. Время поджимает.
— Так вы можете идти, Иван Бенедиктович, — с долей кокетства в голосе произнесла Анни, — а Виктор Сергеевич меня проводит. Верно?
— Вы правы, я действительно спешу. До завтра надо закончить записку о новом способе изготовления винтовых стержней. Всего вам хорошего!
— Я, случайно, не стеснила вас? — спросила Анни, посматривая на желтеющие окна участка. — Надеюсь, вы никуда не спешили?
— Ну, что вы! А вы далеко живете? Может, возьмем извозчика?
— Я живу в гостинице на углу парка — все забываю, как она называется. Давайте пройдем пешком, тут рядом.
— Иван Бенедиктович ревновать не будет?
— Об этом поздно уже говорить. Как у мужчины, у него масса достоинств и лишь один недостаток — в отношениях с актрисами он никогда не заходит дальше невинных разговоров. Кажется, он из какого-то древнего обедневшего рода. У него нет предрассудков к людям иных сословий… если это не приведет к смешению крови.