Ревизор: возвращение в СССР 12

Винтеркей Серж

Освободился в начале шестого и прикинул, что еще успею на курсы. Правда, опоздал на двадцать минут, извинился и прошмыгнул за парту. Преподаватель удивился, увидев меня, но ничего не сказал. В перерыве он мне показал в учебнике по устройству автомобиля, какие страницы соответствуют теме сегодняшнего занятия.

Ещё на прошлой неделе он подарил мне этот учебник, точнее, я выменял его на одну из художественных книг из своей доли за типографию.Потом дома с женой разобрал эту тему, в соответствующих билетах сделали с ней конспект и в среду она показала его Екобсу, типа, отчиталась, что тему изучила. Причём, он не требовал, это была

наша собственная инициатива. Сразу попросили у него тему на четверг, так как присутствовать оба не сможем.

В среду в университете меня вызвала к себе Эмма Эдуардовна и в присутствии замдекана Зудинова торжественно объявила, что меня, после выступления на конференции, приглашают на целый семестр учиться по обмену в Венгрию в университет Будапешта. Уж очень я хорошее впечатление произвел на доцента, что оттуда приезжала. Я сразу вспомнил ту бабу, что на всех язвительно нападала, но я вот ей, получается, понравился. Оценила уровень моего доклада?

Эмма Эдуардовна сказала, что говорила по этому поводу с руководством университета. Поддержка от него получена. Я могу ехать.

Ну, однозначно, не только с ним говорила. Наверняка и КГБ спросили. Получается, что и они меня одобрили, несмотря на то, что я отказался с ними сотрудничать? А намекали, что кислород для таких поездок перекроют. Но, возможно, это лишь стандартная угроза в процессе вербовки. Поэтому странно, конечно, но откуда мне знать их планы?

— Спасибо за приглашение. Смогу ли я взять с собой свою жену?

— Однозначно, нет, — уверенно сказала замдекана. — Такие приглашения для студентов не подразумевают поездки с семьей. Был бы ты выдающимся профессором, тогда другое дело. Но ничего, полгода быстро пролетят, жена и заметить не успеет!

— Приятно, конечно, очень, что так ценят. Но куда мне на полгода из дома уезжать, когда жена беременна? — спросил я.

— Даже так? — изумленно спросила замдекана, но сдаваться не собиралась. Почему-то ей тоже это было важно, отправить меня в Будапешт. Может, потому что успела записать меня в свои ученики, и для нее поездка ученика в другую страну на учебу принесет какие-то дивиденды? Премию дадут, или просто можно будет нос задирать в присутствии других доцентов, учеников которых не приглашают на учебу в Будапештский университет? — Но у нее же есть мама, папа, верно? Может она с ними пока поживет, они же за ней присмотрят, верно?

— К моему огромному сожалению, вынужден отказаться в связи с семейными обстоятельствами. — с серьезным видом ответил я.

— Ты не спеши отказываться. — ошарашенно глядя на меня, сказала Эмма Эдуардовна. — Подумай, взвесь…

— Не хочу зря тратить ваше время. Я точно не поеду без жены. Уверен, что у вас найдется другой кандидат, вот ему и начинайте оформлять документы, чтобы все успеть.

— Но ты не понимаешь, Павел. Это же Будапештский университет! Один из старейших университетов Центральной Европы! — не сдавалась замдекана, — многие мечтают попасть в Венгрию хоть на неделю, а ты будешь там до конца семестра!

— И все же без жены не поеду, семья для меня важнее всего на свете, — развел руками я. — Так что — нет.

Когда я уходил, оба замдекана выглядели очень недовольными, словно не моя поездка за рубеж сорвалась, а их собственная. И чего они так? Главное, чтобы это не сказалось плохо на моей дальнейшей учебе в МГУ… А то начнут еще разборки со мной устраивать, привыкли, что студенты должны стоять по

стойке смирно и честь отдавать, выполняя задания руководства.

Ну а мне реально на кой сдалась эта Венгрия? Был я в ней. Моря нет, Балатон холодный, если лето не задастся. Подработать там удастся только на выезде, купив что-то дефицитное для продажи в СССР. При этом есть риск, что на границе все отберут, а то и отправят сразу в самый справедливый в мире суд за спекуляцию. Помню про такие истории, когда очень серьезных советских спортсменов сажали на несколько лет, когда они домой возвращались с дефицитом. Если члена сборной могут посадить, то какие проблемы сделать то же самое со студентом-первокурсником? А я себя знаю, я хозяйственный. С пустым чемоданом вернуться домой не смогу. И нафиг мне так рисковать, зная свою природу?

* * *

Перед выступлением на ЗИЛе очень волновался, как Ираклий на публике будет себя вести, был готов в любой момент прийти ему на помощь, если от испуга он свой текст забудет. Но он был, как рыба в воде, зря я переживал. Наоборот, он во время выступления такой кураж словил, что остался в полном восторге.

Представил Ираклия Сатчану и комсомольским вожакам ЗИЛа, они похвалили его и поздравили с успешным почином. Ираклий очень загордился, когда я объяснил, что за люди ему только что руку жали. И, похоже, воспылал ко мне нешуточным уважением, судя по взгляду. Учитывая его карьерные амбиции и планы на будущее, а также важное место общественной деятельности в этих планах, я ему очень солидный бонус подкинул, пригласив в агитбригаду, и он сейчас четко это осознал.

Пропустив курсы в четверг из-за выступления с агитбригадой, в пятницу уже стоял перед Экобсом рядом с женой и демонстрировал домашнюю работу. Преподавателю импонировало наше рвение, сильно отличавшее нас от остальных курсантов. Поначалу он злился и был напряжен, что мы часто пропускаем, но по мере взаимодействия с нами, это его мнение неуклонно менялось на противоположное. В этот раз он на глазах у всей группы опросил нас бегло по теме, нащупал, кстати, у Галии момент, с которым она не разобралась, а просто зазубрила.

— Вот! — многозначительно посмотрел он на меня, подняв вверх указательный палец. — Ты понял? Всего лишь вопрос перефразировал…

— Проработаем. — согласно кивнул я головой.

— Зубрила. — подколол вдруг Галию кто-то из парней.

— А ну-ка, иди сюда! — кинулся защищать мою жену Экобс, я даже рот открыть не успел.

Он повесил перед классом плакат по пройденной теме, вручил выскочке указку и сел за свой стол, предоставив слово этому умнику. Тот что-то начал рассказывать, регулярно запинаясь и заикаясь. Каждый раз, когда он запинался, Экобс делал приглашающий жест Галие, и она подсказывала бедолаге то, что тот не знал или забыл.

А я дополнял ее.

Короче, утёрли мы ему нос совместными усилиями. Сел он на своё место красный как рак, боясь поднять глаза на группу, насмешливо поглядывающую на него.

Экобс просил нас ещё пару раз об услуге: мы заказывали у бати в секретариате для него печать планов работы и ещё каких-то отчётов. Он рад был до соплей, что самому не надо выходные тратить на это. Печатал он, по его собственному признанию, одним пальцем и в час по чайной ложке.

Почему у них не было секретаря для этой работы, не стал уточнять. Главное, что это позволило нам с женой войти в разряд любимых учеников.