Ревизор: возвращение в СССР 12

Винтеркей Серж

— Неонил Апполинарьевич. — ехидно улыбаясь, ответил тот.

— У меня мать Апполинария. — на полном серьёзе ответил я.

— Зови меня просто Король! — рассмеялся мужик.

— Непривычно как-то, но как скажете… — улыбнулся я в ответ. — Что я, собственно, хотел-то… Я учусь и работаю, времени мало. По каким дням тренировки проходят? Может, по субботам можно ходить?

— Можно и по субботам. — кивнул тренер и пошёл в сторону тренерской, на двери которой висело расписание с кучей пометок от руки. — Понедельник, вторник, четверг, пятница, суббота.

Среда и воскресенье у меня выходные. Мужские группы по будням в 17.00 и в 19.00. В субботу в 11.00.

— Отлично. — обрадовался я. — Тогда по субботам точно буду ходить, а по будням пока не уверен. Вам нужно определенный день назвать или можно варьировать?

— Лучше, конечно, определенный день выбрать, — кивнул задумчиво Король. — Но если придешь в другой, тоже не беда. Уровень у тебя неплохой, в команду легко заходишь, так что ходи, как сможешь.

— А посещаемость как учитывается? Отработки есть? — задал я самый волнующий вопрос.

— Отработок нет. Старайся, конечно, ходить. Но за пропуски у нас не гоняют. Главное — в соревнованиях участвуй, и тогда проблем не будет.

— Понял-принял к сведению. — кивнул я, внутренне возликовав. — На соревнования обязательно приду.

— Приходи. — усмехнулся Король.

Нормальный мужик. Удачно я решил на волейбол записаться. Еще в прошлой жизни, общаясь с теми, кто активно в эту игру играет, отметил для себя, насколько среди них мал процент неадекватных людей. Большинство спокойные, прямодушные, без лишних понтов. И тренер этот той же породы. Увидел, что играю я неплохо и с удовольствием, четко условия указал и все. Полная свобода действий в очерченных рамках. Чего я и желал, собственно.

Глава 20

Москва. Квартира Ивлевых.

Вечером постучался художник с первого этажа. Мы с женой в спальне учебниками обложились и не слышали стука в дверь. Совсем. Хорошо, что Тузик на стук в дверь шум поднял, а то долго бы дед стучался. Надо уже звонок сделать, блин. Всё руки не доходят.

Михаил Андреевич, сильно смущаясь, спросил, не разбираюсь ли я в лампах.

— Представляешь, ни с того ни с сего перестала работать настольная лампа. — жаловался он. — Вчера работал за столом, светила. Сегодня сел работать, она не включается.

— Может перегорела? — предположил я. — Лампу меняли?

— Сразу об этом подумал. Поменял. Не работает.

— Ну, давайте, посмотрим. — прикрыл я дверь и пошёл за ним по лестнице вниз. Елена Яковлевна работала в своём углу той же комнаты. У неё всё работало, и настольная лампа, и обогреватель типа «Ветерка» под столом на ноги дул. Розетки запитаны. — сделал я вывод. И подошёл к рабочему столу Михаила Андреевича.

Настольная лампа включалась в самодельный удлинитель. Первая мысль, которая возникла в мозгу, что провод перебили.

— Мебель не двигали вчера-сегодня? — спросил я.

— Нет. — тут же ответил мне растерянный дед.

— Была бы у вас кошка или собака, подумал бы, перегрызли провод… — размышлял я над возможными

вариантами. — Может, мыши?

— Не дай бог! — взволнованно воскликнула Елена Яковлевна от своего стола.

— Ну, тогда, надо удлинитель прозванивать. — решил я и, не дожидаясь помощи от старого художника, сам начал вытаскивать провод из-под мебели. Отодвинув диван от стены и вытянув провод, добрался до вилки удлинителя, спокойно лежащей на полу. Рядом располагался стол Елены Яковлевны и в ближайшую розетку от вилки удлинителя был воткнут «Ветерок», согревающий ноги художницы.

В замешательстве я застыл над этой картиной. Михаил Андреевич подошёл ко мне и замер рядом. Многозначительно переглянулись с ним.

— Тройник нужен. — сказал я. — Есть?

— Где-то был. — пробормотал старый художник и вышел из комнаты.

Елена Яковлевна невозмутимо продолжала работать. Засмотрелся… Она использовала пастельные мелки. Рисовала цветы в вазе. Движения точные, полная сосредоточенность на процессе. Цветы получались прямо как живые, можно было в мельчайших деталях рассмотреть и лепестки, и игру света и тени на них… Причём перед художницей не было никаких открыток, картинок или ваз с цветами. По памяти рисовала…

Вернулся дед с тройником. Мне пришлось самому просунуть руку между диваном и столом художницы и переподключить все приборы.

Михаил Андреевич попробовал включить лампу на своём столе, она включилась. Ожидаемо, в принципе… Это без электричества лампочки не включаются, а с электричеством — почему бы и нет?

— Ой, вы всё починили! — воскликнула Елена Яковлевна. — Какие молодцы. Паш, может, чаю? — радостно улыбаясь, предложила она.

— Спасибо большое. — улыбнулся я в ответ. — Как-нибудь в выходной… Учёбы столько навалилось. Пойду заниматься.

— Спасибо! — смущенно поблагодарил меня дед, провожая до двери. — Не додумался там посмотреть…

— Ничего страшного. Главное, всё работает. — ответил я.

А поднимаясь к себе по лестнице, подумал, Елена Яковлевна сама не дотянулась бы между диваном и столом свой «Ветерок» воткнуть в розетку. Это старый сделал, свой удлинитель вытащил, а её обогреватель подключил. А сегодня об этом и не вспомнил… И смешно, и плакать хочется. Эх, старость не радость. Все такие будем.

Вернувшись домой, нежно обнял и поцеловал Галию. Хотелось это ощущение счастья и умиротворенности сохранить как можно дольше.

Во вторник у меня была лекция в очередных «Дарах природы». Пока ехал в метро, припомнил, что рассказывал раньше в других магазинах. Добавлял новые детали, чтобы скучно не было работать. Лекция прошла на ура. Описание будущего торговли заставило глубоко задуматься персонал. Тем более, что со времени первой моей лекции в магазине этой сети прошло уже больше двух месяцев и многие работники этого магазина или сами уже посетили первый московский Универсам, или слышали про него. К моим словам поэтому отнеслись очень серьёзно. С мешком грецких орехов и банкой абрикосового джема меня отпустили после долгих расспросов.